РУССКИЕ КАЗАКИ В СИНЦЗЯНЕ
Неизвестные страницы отечественной истории XX века http://rons.ru/sinzian.htm Михаил ЗРАЖЕВСКИЙ ЧАСТЬ 3 Чтобы более полно осветить жизнь
русской общины в Синьцзяне, необходимо перенестись из пасторальной Илийской
долины на юг в Кашгарию, события в которой очень быстро повлияют на всю
провинцию. Расклад сил был следующий. 36-я дивизия, возглавляемая подручным
сбежавшего в СССР Ма Цзу-ина Ма Хо-саном, заняла ряд городов южнее пустыни
Такла-Макан, из которых самым большим был Хотан, превратив этот район в единый
военный лагерь. Трудно представить себе все тяготы, выпавшие на долю местного
уйгурского населения под властью десятитысячного воинства с лошадьми, которых
они должны были кормить и снабжать всем необходимым, в то время как войска занимались
учениями и развешивали по городам антияпонские лозунги. Шен Ши-цай никак не
реагировал на их нахальные претензии на полное господство в провинции до тех
пор, пока не укрепил свои позиции и в самом Урумчи. Самого Шен Ши-цая Ма Хо-сан
считал марионеткой Москвы. Периодически в Хотан приходили письма, снабженные
печатью самого Ма Цзу-ина, в которых он сообщал, что переговоры с Кремлем идут
успешно и вот-вот он явится во главе отряда НКВД, который поможет им покорить
весь Синьцзян. Кто на самом деле писал эти письма, остается неизвестным. Эти
письма читались перед строем дунган для поднятия боевого духа, заставляя их еще
более усиленно совершенствовать свое воинское мастерство. Как отмечал
путешественник Флеминг, в 1935 году посетивший Дунганистан в компании купца
Бородишина, соратника Анненкова по гражданской войне, нигде в Китае солдаты не
тренировались с таким старанием.
Уйгурское воинство в количестве 2000
человек под командованием Махмуда было размещено в Старом Кошгаре, Янги-Хиссаре
и Яркенде. Хотя Махмуд и имел звание командира дивизии, доверять ему было
сложно. Правитель Нового Кашгара, Ма Шао-ю, доверием властей тоже не
пользовался. В Кашгар градоначальником был назначен ретивый китайский
националист Лю Пин, который приказал повесить портрет основателя республики
Сунь Ят-сена на мечети Идга. Когда к нему пришли почтенные старики с просьбой
снять его со стены, то их сначала избили, а потом посадили в тюрьму за
неуважение к основателю государства. В сознании населения еще больше укрепилась
мысль, что власть захватили большевики. Не менее оскорбительно для местного
населения было введение в школах строевой подготовки вместо изучения Корана. В
Кашгарии была организована полиция во главе с коммунистом Кадырбеком, который
навербовал в нее киргизских конокрадов. Эти люди стали внедрять в обращение
новые деньги, избивая непокорных и прибивая к воротам мечети за уши наиболее
упорных из них. Подобные дикие выходки привели к очередному брожению среди
уйгур. Новой надеждой их стал дивизионный командир Махмуд, но окруженый
офицерами, выученными в Советском Союзе, он не мог организовать полноценный
заговор. В марте 1937 года он бежал в Индию. В январе этого же года Шен Ши-цай,
чувствуя, как накаляется обстановка, объявил призыв русской молодежи.
Кавалерийский казачий полк был размещен в Аксу в специально построенных
казармах. Командиром полка был назначен сибирский казак полковник Ананьин.
Вначале новобранцы были одеты в русскую форму, но затем через год
обмундирование заменили на китайское. Вначале было призвано 276 человек из
Илийской долины. Затем к ним прибавили 20 человек с Алтайского округа. В
апреле, после бегства Махмуда в Индию, восстали уйгурские гарнизоны в
Янги-Хиссаре и Яркенде. Уничтожив просоветскую администрацию в этих городах,
они двинулись на Кашгар. Лю Пин послал 9 самолетов бомбить города повстанцев и
воззвал о помощи в Урумчи. 20 мая повстанцы заняли старый город в Кашгаре. В
это же время, по просьбе провинциального правительства в Урумчи, бригада
красноармейцев численностью до 5000 человек пересекла границу и в августе под
Аксу совместно с провинциальной армией под командованием Ананьина нанесла
сокрушительное поражение сводной уйгурской армии. Два предводителя, Кичик и
Ахунд, с 200 человек бежали в Яркенд. Дунгане под предводительством Ма Хо-сана,
оккупировавшие было Старый Кашгар и осадившие Новый, не стали дожидаться
встречи с превосходившим их по силе противником, растворились в горах Тибета, а
сам Ма Хо-сан со своим штабом бежал в Индию.
15 сентября остатки повстанцев
сдались в Яркенде. Предводители были казнены и провинциальные силы полностью
оккупировали Южный Синьцзян. Советские войска на сей раз не покинули Синьцзян,
а заняли силами 8-й бригады Хами. Около тысячи бойцов и командиров были
размещены в Урумчи на заводе по сборке самолетов, который носил официальное
название Сельскохозяйственной фабрики, а в народе назывался 10-й площадкой.
Казаки на сей раз не проявили особого энтузиазма в подавлении восстания и в
начале 1939 года полк, к тому времени переведенный в Карашар, был разоружен и
всех отправили по домам.
Для полного освещения ситуации, в
которой оказались русские в Синьцзяне, перенесемся теперь в Алтайский округ, в
котором проживало немало наших соотечественников, в основном из староверов. Кто
общался с ними, тот знает, что это мирный трудолюбивый народ, живущий по
принципу: "не тронь нас и мы тебя не тронем”. Ко времени описываемых событий
жизнь в Китайском Алтае в основном устоялась. Налоги, собираемые с русских,
были необременительны и платить их можно было не деньгами, а результатами
своего труда. Необходимо было свозить пшеницу в Шарасумэ. В этом городе,
расположенном на берегу реки Кран, было консульство и шанзунат под
председательством бессменного главы Денисова, которому во взаимодействии с
консульством удалось основать школу-семилетку, клуб и библиотеку, в которой
можно было получить книги русских писателей и почитать газету на родном языке,
издаваемую в Кульдже. Лишь борьба китайцев с казахским родом Киреев постоянно
беспокоила жителей и впоследствии лишила их покоя совсем. До 1942 года русские
не конфликтовали с казахами. Казахи пасли их скот и покупали у них зерно, муку,
мед и т.д. Скот сдавался на том же условии "ортак”, что и в Кульдже. "Ортак”
по-казахски – середина, половина, т.е. половина приплода отдавалась пасущему.
Скот угоняли далеко к балкам. Затем он очень хорошо скупался
татарами-перекупщиками и угонялся в Советский Союз через Совинторг, который
открыл свое отделение в Синьцзяне в 1926 году. Только в 1942 году было
закуплено этой компанией 18 100 коров, 50 200 лошадей, 481 000 овец. Гораздо
больше проблем возникло у казахов с китайцами-поселенцами и китайскими
гарнизонами, разбросанными по всему округу. Поселяясь в Синьцзяне, китайцы тут
же утверждали свой собственный образ жизни, в котором места казахам не оставалось.
Они не пили молоко, не держали скота, не покупали у казахов продукты
животноводства, не водили с ними дружбу, не сдавали скот в аренду и купить у
них было нечего. Кроме того, китайское общество было довольно сильно разложено
денежными отношениями и золото ставилось выше человека, что не бывало у
казахов. Многие казахи, прибывшие в Китай, бежав от "коммунизма” и голода
товарища Голощекина, бывшего тогда главой республики, были обескуражены слухами
о растущей китайской эмиграции. Кочевой мир и привычная система ценностей
рушилась на глазах и, естественно, что это вызывало протест. В 1934 году
представители казахских родов собрались на съезд в Койсу, Северный Синьцзян. На
этом собрание было решено начать борьбу против китайцев с целью изгнания их из Синьцзяна
вообще. Начались налеты на китайские заимки, угон скота, сопротивление властям.
В ответ началась кампания разоружения и реквизиции скота. Так как к тому
времени Синьцзян попал под сильное влияние Советского Союза и шахты под
руководством советских инженеров появились повсеместно, то неизбежно колонны
грузовиков, везшие оборудование и продукцию, подвергались нападению. В 1937
году началась крупномасштабная операция по замирению округа, в которой было
задействовано 8000 китайских войск, 200 бойцов МНР, а также советская авиация.
В марте 1940 года в горах Бадайшана восставшие были разбиты, а их руководитель
Ногайбай убит. Но подавить восстание не удалось. Казахи быстро оправились от
потерь и под предводительством сына Ногайбая Ирисхана и его помощника Оспан-батыра
здорово потрепали китайцев уже через месяц. Шен Ши-цай решил вступить в
переговоры. Условия, на которых казахи соглашались прекратить военные действия,
были следующие:
1. Освобождение всех невинно
арестованных
2. Назначение главой Алтайского округа
казаха
3. Прекращение эксплуатации золотых
рудников советскими специалистами
4. Прекращение секретных арестов
5. Прекращение преследования
казахов, сдавших оружие.
Как видно, вражды между русскими
поселенцами и казахами не было, но Советов они боялись и не хотели иметь с ними
ничего общего.
В июле 1940 года соглашение было
подписано, но Оспан-батыр со своими сторонниками его не подписал, а продолжал
борьбу, засев в тех же Бадайшанских горах у монгольской границы. Результатом
было прекращение золотодобычи. Его бывший соратник Ирис-хан после подписания
договора прожил недолго и в 1941 году умер от чумы, как было официально
объявлено.
Теперь перенесемся в Урумчи к самому
Шен Ши-цаю и посмотрим, что же он поделывает, наконец-то расправившись со
своими местными противниками. Как известно, союзника легко призвать, но не так
уж легко выпроводить. Об этом предупреждал еще Макиавелли. Известно это было и
Шен Ши-цаю. В том же 1937 году под предлогом обезвреживания заговора он
арестовывает 435 человек, занимавших различные посты в провинциальной
администрации. Среди них был арестован командующий гарнизоном Илийского округа
генерал-майор Александр Полинов, оренбургский казак, а также советники Обухов и
Соломахин. Из каких соображений был арестован предприниматель Гребенкин,
остается неясным. Все эти люди были увезены в СССР. 33 человека были
расстреляны прямо в Урумчи.
Тем временем Советы вовсю
использовали льготы, предоставленные им провинциальным правительством. Так с
Тушанцзе вывозилось 50000 тонн нефти ежегодно, а советские товары не
обкладывались пошлиной. Но все же Китаю было передано лишь одних самолетов 885
штук. Шли они через Синьцзян. Поэтому неизвестно в чью пользу складывалось
сальдо. Полагаю, что Советский Союз не сильно разбогател на Синьцзяне. Тем не
менее Шен Ши-цай усиленно искал пути, как бы спровадить всех советников из
провинции с глаз долой. В том же 1937 году он встретился с братом Мао Цзе-дуна
и прощупал у него почву, как бы приобрести в союзники китайских коммунистов. Но
те отклонили его желание вступить в КПК. После этого разговора Мао Цзе-дун
вскоре недосчитался одного из своих братьев.
В августе 1938 года Шен Ши-цай с
семьей отправился прямо в Москву на прием к товарищу Сталину. На первой встрече
со Сталиным, на которой также присутствовали Ворошилов и Молотов, Шен Ши-цай
изложил свои планы построения социализма в Синьцзяне, а также попросил
доставить как можно быстрее оборудование для заводов в Урумчи. Сталин же
основной упор сделал на превращение Синьцзяна в бастион против возможной
японской агрессии. В течение беседы Шен Ши-цай узнал, что советский генеральный
консул в Урумчи репрессирован и его давний соперник Ма Цзу-ин также отправлен к
праотцам. В конце беседы Шен Ши-цай попросил походатайствовать перед китайскими
коммунистами о своем приеме в КПК. В ответ на это Сталин предложил ему стать
членом ВКП(б) и пообещал лично выдать рекомендацию. Таким образом, Шен Ши-цай
стал советским коммунистом. Остальная часть визита в Москву прошла, как бы
потом написали, в теплой и дружественной обстановке. Шен Ши-цай посетил дачу
Сталина, был на банкете в его честь, где нимало подивился способности
руководителей СССР пить водку, посмотрел фильм "Если завтра война”. Перед
отъездом Ворошилов дружески попросил его информировать обо всех недочетах в
работе военных советников. Чем кончались подобные "информации”, знают все.
Вернувшись в Синьцзян, Шен Ши-цай
посчитал, что бдительность Советов усыплена и можно начинать укреплять свою
личную власть в провинции, прикрываясь партбилетом № 1859118. Летом 1939 года
была проведена чистка среди преподавателей и студентов Синьцзянского института.
Дубань не пожалел даже своего школьного товарища Ту. 18 сентября 1940 года по
обвинению в подготовке заговора под руководством военного советника Латова было
арестовано 450 человек и 56 из них впоследствии расстреляли, включая директора
бюро дорог генерала Бектиева. Шен Ши-цай медленно, но верно, менял ориентацию с
Москвы на Нанкин.
В ноябре 1940 года в Урумчи прибыли
из СССР Бакулин со товарищи с целью подписания договора об аренде оловянных
шахт. Во время подписания договора Шен Ши-цай впервые решил прощупать союзника
на предмет выдворения его из Синьцзяна. В самом начале встречи Шен Ши-цай
потребовал изменения срока действия договора с 50 лет до 3, в крайнем случае на
время войны. Не понравилось дубаню и доля всего в 5%. Цифра в 20% выглядела
несколько привлекательнее. Кроме того тон договора, на его взгляд, был
оскорбителен для китайской стороны. Бакулин пытался призвать его к партийной
дисциплине, но это не помогло. Шен Ши-цай пустился в пространные теоретические
рассуждения, из которых следовало, что преподавать марксизм теперь будет он, а
не Сталин. Один из членов делегации, Карпов напомнил ему, что Синьцзян до сих
пор не рассчитался за помощь, оказанную в дунганскую войну. В ответ дубань
обвинил СССР в агрессивных намерениях. Бакулин прервал эту дискуссию,
посоветовал все же подписать договор, и делегация удалилась до следующего дня.
Работница советского консульства Лю Юн, которая являлась информатором Шен
Ши-цая и, вероятно, работала также на НКВД, предупредила его, что в случае его
полного неподчинения Синьцзян разделит судьбу Польши. Поэтому дубань договор
подписал, но печать поставить отказался, сославшись на то, что это прерогатива
центрального правительства. Делегация была удовлетворена. Шен Ши-цай же после
этого взялся изводить китайских коммунистов, в частности арестовал брата Мао
Цзе-дуна, а просьбу генерального консула Бакулина об освобождении
проигнорировал. Ничего хорошего теперь Советы от Шен Ши-цая не ждали. В ноябре
1941 года посол СССР в Чунцине сообщил китайскому правительству, что его страна
не в состоянии более оказывать помощь Китаю в связи с известными событиями.
В марте 1942 года командующий 8-й
военной зоны гоминдана генерал Чу Шао-лянь прибыл в Урумчи для секретных
переговоров, в котором он призвал Шен Ши-цая расторгнуть все связи с Москвой и
переориентироваться на Чунцин. Этот генерал "знаменит” еще тем, что именно он
передал генерала Анненкова советским представителям. 29 августа этого же года в
Урумчи прилетела супруга Чан Кайши (Русская по происхождению. – Прим. ред.) и
привезла письмо от своего мужа, в котором содержалось прощение грехов Шен
Ши-цая перед китайской властью.
В июле 1942 года в Урумчи прибыл
посланец Сталина Деканозов. В нескольких беседах он пытался образумить дубаня и
восстановить хорошие отношения. Но Шен Ши-цай заявил, что он хочет выйти из
ВКП(б). В конце он обозвал СССР агрессором и сообщил удивленному Деканозову о
своем желании удалиться от дел и стать философом. В качестве своего духовного
идеала он привел пример Гегеля, который много сделал для человечества. Стал ли
он впоследствии философом, автору неизвестно. Пожелав Деканозову счастливого
пути, Шен Ши-цай приступил к более решительным действиям. 5 октября 1942 года
он послал меморандум Советскому правительству, в котором потребовал отозвать
всех советских специалистов, гражданских и военных, а также убрать из провинции
весь воинский персонал в течение трех месяцев. Это уже был открытый разрыв.
Дубань прекрасно понимал, в каком положении находится СССР. Генеральный консул
Пушкин пытался выиграть время, оттянуть вывод войск, но глава Синьцзяна
настаивал на своем, прекратив снабжение советских войск, расположенных в Хами и
Урумчи. Кроме того, он начал готовить воинские части для возможных военных
действий против Красной армии. Все это не укрылось от глаз советского
консульства. 26 октября Пушкин сообщил, что советские войска будут выведены в
шестимесячный срок и договор об аренде оловянных рудников остается в силе. Но
Шен Ши-цай настаивал на разрыве договора и немедленном выводе войск. В это
время поступило сообщение, что 20 танков пересекли китайскую границу в районе
Хоргоса и движутся к Цихо. Шен Ши-цай потребовал остановить это движение под
угрозой атаки со стороны китайской армии. Танки были выведены по приказу
советского военного советника Летова. Впоследствии пришлось выполнить все
требования, изложенные в меморандуме, хотя в срок, указанный в нем, не
уложились. Вывод войск затянулся до 1943 года. Произошел полный разрыв
отношений. Граница была закрыта для торговли, что тут же сказалось на уровне
жизни населения. Контрабанда пресекалась самым жестоким образом. Так, например,
казака Лапкина из поселка Чимпанцзы за мешок контрабандной пшеницы просто
разрубили на части китайские солдаты. Исчезли книги и учебники для школ.
Пропала одежда и т.д. Шен Ши-цай торжествовал. Он попросил передать Сталину,
что теперь у него есть непримиримый враг. Естественно, бросить все на произвол
судьбы для Советов было решительно невозможно.
Первыми почувствовали на себе
решительное изменение в политике казахские джигиты Оспан-батыра, которые в тот
момент прятались от китайцев в районе озера Танкуль. В этом же месте состоялась
встреча представителей Монголии, одного русского по фамилии Осипов и казаха,
которые от имени МНР пообещали поддержку Оспан-батыру и установили таксу для
поставляемого оружия: 1 лошадь = 1 винтовка и 100 патронов. Так что война войной,
а бизнес как обычно. Воспрянувшие духом казахи так ретиво взялись за дело, что
при поддержке монголов вырезали всех китайцев, невзирая на пол и возраст,
установили контроль над всей территорией Алтайского округа за исключением
самого города Шара-сумэ. В Ижисейском же районе репрессии против молодежи,
выученной в просоветских школах, приняли такой массовый характер, что часть их
сбежала в Казахстан, а остальные попрятались по горам, внося смуту в уйгурские
головы. Наиболее активная группа образовалась возле поселка Нилка, в ущелье
Латой. Она состояла из двадцати человек, из которых семеро были русскими.
Группа развила настолько бурную деятельность, что после серии нападений на
китайские патрули ей удалось в октябре 1944 года занять Нилку и захватить
арсенал Нилкинского гарнизона. Во главе этого отряда стал уйгур Ахмеджан
Касимов. Тем временем в Алма-Ате был организован комитет по освобождению
Синьцзяна. В самой Кульдже образовалась группа людей во главе с Фатеем
Лескиным, которая выехала в Хоргос для встречи с генералом Полиновым,
выпущенным к тому времени из сталинских лагерей. Полинов снабдил этот отряд из
сорока человек 250 винтовками германского производства и листовками,
напечатанными в СССР, с призывами свергнуть тирана Шен Ши-цая. Эта группа
вернулась в окрестности Кульджи, ожидая дальнейших событий. Вообще просчитался
Шен Ши-цай жестоко. Уже в 1943 году советская армия перешла в общее
стратегическое наступление, а власть самого Шен Ши-цая стала уходить у него из
рук и постепенно переходить к Гоминдану. После успешного японского наступления
в 1944 году, когда положение Китая достигло наихудшей точки, дубань созвал
членов совета Гоминдана на митинг в Урумчи и арестовал 300 человек, обвинив их
в заговоре. Затем он обратился с просьбой к Сталину об оказании провинции
военной помощи против Гоминдана, но верить ему уже перестали. 29 августа 1944
года он был назначен министром сельского хозяйства и увезен в Чунцин. Больше в
Синьцзяне его не видели.
Литература
1. Туркестанские волнения.
Айчен Ю. На англ. языке.
2. Синьцзян: обуза или основа.
Шен Ши-цай. На англ. языке.
3. Полет Большой лошади. Свен
Хедин. На англ. языке.
4. История Синьцзяна. Чен Жак.
На англ. языке.
5. Джордж Хантер. Кейбл
Милдред. На англ. языке.
6. Личные воспоминания И. А.
Кучеренко и А. Ф. Серикова, записанные автором.
Статья была впервые опубликована в
альманахе "Третий Рим" в 2001 г.
|
