Войсковой сибирский казачий корпус: планы, реалии и мифы (август – сентябрь 1919 г.) Часть 1

В. А. Шулдяков, Альманах «Белая гвардия», №8. Казачество России в Белом движении. М., «Посев», 2005, стр. 243-250. http://a-pesni.org/grvojna/bel/a-sibkorp.php

Творчество Владимира Александровича Шулдякова притягивает внимание читателей, не забывающих о своем казачьем происхождении. Казачьей тематики касаются такие его труды как: «Гибель Сибирского Казачьего Войска. 1917-1920», «Казачество Приишимья в начале гражданской войны (лето 1918 г.)»... Данная же статья при прочтении вызвала у меня дополнительный (личный) интерес, связанный с описанием боёв 11-го Сибирского казачьего полка полковника И.М. Берникова, в котором воевал и мой прадед. В целом же, изучение изложенного материала позволило не только ознакомиться с ситуацией, складывающейся в Сибири в те годы, но и обнаружить параллели исторического развития той эпохи с событиями нашего времени на Украине, увидеть общие упущения и ошибки, осознание которых позволило бы избежать их повторения в будущем. Наверное, в этом и заключается особая ценность исторических работ и исследований автора, их своевременность и актуальность.

Осмысление содержания публикации в увязке с уже имеющимися знаниями о происходящем в стране в те годы и на Украине в наше время позволило придти к нижеизложенным выводам, а также выявить некоторые схожие моменты в Гражданской войне и в конфликте, разгоравшемся на Донбассе в 2014 г.:

1. В Тобольско-Петропавловской операции белые защитили Сибирь, одержали победу над красными, принудили их к отступлению. В боях под Островской и в других местах Казаки показали примеры настоящего героизма и воинского искусства: разгромили численно превосходящего и лучше вооруженного противника. Аналогично и в Малороссии Казаки предотвратили оккупацию Донбасса силами Запада, защитили народ от уничтожения бандитами из ВСУ и карательных батальонов. Слава Казакам!
2. Выводы автора о том, что «Главными причинами срыва рейда сибирцев на Курган следует признать изначальную слабость и неподготовленность Войскового корпуса, использование его не по первоначальному предназначению, а для парирования сильной ударной группы противника, необыкновенную активность красной пехоты на Троицко-Петропавловском тракте, наконец, ввод советским командованием значительных резервов» не подлежат сомнению, но дополнительного рассмотрения требуют приведшие к этому обстоятельства, а именно: недостаток времени на подготовку, сил, резервов и вооружения. Полагаю, что в этом кроется причина не только срыва рейда на Курган, но и вообще поражения белых в гражданской войне:
3. Время. Упущенное время и возможности не вернешь. При возникновении угроз, хаоса необходимо решать проблемы по возможности быстрее, превентивными мерами (наступать), не дожидаясь пока враг наберется сил, отмобилизуется и придет к тебе в дом (лучшая защита – это нападение). Если советскую власть в Сибири свергли в июне 1918 г, то к полной мобилизации и отправке на фронт, причем в экстренном порядке, подошли только в августе 1919 г. – т.е. потеряли год; отсидеться с краю не получилось и ответ держать пришлось всем. Если бы с тем же усердием занялись центром сразу в 1918-м – сейчас бы жили в другой стране. - В критических ситуациях следует действовать оперативно, не затягивать с решением вопросов, если не можешь понять, какой вариант наиболее подходит, то из ряда решений лучше реализовать любое, пусть даже и не самое эффективное, чем вообще никакого, бездействовать - нельзя.
4. Мобилизация ресурсов. При чрезвычайных обстоятельствах, возникновении вызовов необходимо сразу же собираться, вводить общинно государственное устроение при общенародной собственности, народовластие, самоуправление, принимать на себя ответственность, самостоятельно проводить перепись и широкую (полную) мобилизацию всех сил, ресурсов; не расслабляться до победы. Необходимо обеспечивать своей стороне максимальные преимущества над противником постоянно и во всем: л/с, вооружении, б/к, связи, снабжении, стратегии, тактике, позициях...
5. Мобилизация личного состава. В Гражданскую надо было мобилизовать не только казаков, но и крестьян, и вообще всех, кто попадется, если надо добровольно-принудительно – потому что защита Отечества дело общее. Надо было предложить народу то, что ему нужно. Крестьянам (как весомой силе) необходимо было уделить особое внимание: 1) их надо было привлечь на свою сторону: дать землю, пообещать чего хотят, 2) замотивировав землею – отмобилизовать и их и их ресурсы, чтобы вместе с казаками Сибирь защищали (пусть пехотой), опять же, чтобы не оставались без контроля, не дурковали в тылу, чтобы не допустить их мобилизации красными. Однако белые не сумели ни привлечь, ни отмобилизовать даже и жесткими мерами – отлавливая на улицах и рынках мужиков, подходящих для мобилизации. В то же время красные при мобилизации в армию не церемонились, забривали в военнослужащие всех кого поймают, а их семьи брали в заложники. А вот Киевская власть в 2014-м запугивала призывников сроками, организовала 4-ре волны мобилизации, тогда как Донбасс не провел ни одной.
6. Крепкий тыл. Проблемы в тылу сказываются на фронте. Такой проблемой в тылу у белых было противостояние крестьян. Красные обещали народу всё: мир, землю, заводы. А белые не сумели объединить население Сибири ни идеями, ни призывами, ни лозунгами, ни делами, потому что руководители белого движения не были близки с народом, не были на стороне народа (у них были свои интересы), они не смогли даже своровать идеи у красных – вот рабочие, крестьяне и стали их противниками. Если подходить по аналогии, то в противостоянии на Донбассе руководители республик могли бы объявить общенародными землю, недра, шахты, заводы, введение общинно государственного устроения, народовластия, самоуправления и это привело бы к объединению народа под их руководством, к победе и быстрому окончанию войны, но похоже этого никому не надо - у шефов имелись свои предпочтения.
7. Вооружение, снабжение. Красные захватили склады, арсеналы, военные производства, сосредоточенные в европейской части страны еще на первом этапе, еще до Учредительного собрания. Белые не сумели вернуть их под контроль. То же самое наблюдалось под Донецком и Луганском, когда люди не взяли арсеналы, допустили вывоз и порчу оружия сторонниками хунты. Не были взяты под контроль, управление и вещевые, продуктовые, зерновые… склады, например, стратегические склады зерна в Мариуполе были опустошены хунтой – в результате появилась потребность в гуманитарке и продуктовый рычаг для давления на ополченцев.
8. На войне (да и не на войне) каждый должен заниматься своим делом: укрепрайоны, пулеметы и артиллерию положено подавлять артиллерией, а не кавалерийскими лобовыми атаками с голыми шашками на картечь. Фронтовым противостоянием должна заниматься окопавшаяся пехота. А казаки – это спецназ, по идее им поручают выполнение специальных задач (как первоначально и планировалось: рейды по тылам, разгром штабов и коммуникаций). Конечно, они и на фронте со всем грамотно справились, но потеряли время, людей. Казаки разгромили подразделения Тухачевского, выиграли сражение, но не войну: как только они перемолотили противостоящие им части коммунаров - красные тут же подтащили свежие подкрепления и боекомплект, потому что не был перекрыт их подвоз. Таким образом, казачьи рейды по тылам с разрушением мостов и коммуникаций могли бы принести больше пользы, оказаться эффективнее преодоления оборонительных полос на фронте, но видимо заменить казаков на фронте даже на время было некем (кстати, тут бы и пригодились отмобилизованные крестьяне). Вот и на Донбассе случилась аналогичная ситуация.
9. В ходе боевых действий из целей необходимо выделять главные и второстепенные, потому что на одновременное наступление по всем фронтам и направлениям сил может не хватить. При этом первоочередное внимание следует уделять не организации мясорубок типа Донецкого аэропорта, а взятию и разрушению таких объектов как штабы, склады, связь, коммуникации, чтобы лишить остальные подразделения противника командования, связи, снабжения (при умении это вероятно и легче, и менее кровопролитно, чем взламывание укрепленной полосы обороны). Боевые части противника в этот период необходимо удерживать в местах расположения, на расстоянии (связывать боем, блокировать подвоз боекомплекта, перерезать коммуникации, устраивать засады…), чтобы не вышли на помощь центру. После взятия штабов-складов можно разобраться по очереди и с оставшимися, концентрируя для этого необходимые силы и средства в нужном месте и в нужное время.
10. После разгрома противника следует организовать его преследование, не допускать переформирования сил, окружать, перекрывать пути пополнения.
11. Невыученные уроки приводят к новым ошибкам и трагедиям, например народ Донбасса за год так и не отмобилизовался – жертвы и разрушения огромны, хотя выйди все мужчины с многомиллионного региона толпой, так за неделю всех врагов прогнали бы до Львова.

Андрей Витальевич Родионов

Перейдем непосредственно к произведению:

Всеобщая мобилизация в августе 1919 г. и участие пяти Сибирских казачьих дивизий в последнем наступлении армии адмирала А.В. Колчака — это пик участия сибирского казачества в Гражданской войне. И вместе с тем «белое пятно» в истории Войска, что обусловлено отсутствием соответствующих комплексов источников. Документы Сибирского казачьего корпуса не сохранились. Лишь в фонде Войскового штаба в госархиве Омской области (ф. 1531, д. 10) отложилось несколько приказов по корпусу за август 1919 г. по инспекторской части. В материалах же 3-й армии: в сводках сведений о численном и боевом составе, о потерях и т.д., данных о корпусе нет¹, т.к. хотя он и взаимодействовал с этой армией, но считался отдельным. Поэтому в оценке эффективности всеобщей мобилизации и боевых действий сибирских казаков, а также компетенции их Войскового Атамана П.П. Иванова-Ринова историки по-прежнему остаются в той или иной мере под влиянием суждений таких современников, как А.П. Будберг, Г.К. Гинс и Д.В. Филатьев. Насколько, однако, объективны их свидетельства?!

Войсковой Атаман Сибирского Казачьего Войска, командир Войскового Сибирского казачьего корпуса генерал-лейтенант П.П. Иванов-Ринов

Военные поражения поставили Омское правительство перед необходимостью приступить к широким мобилизациям. Людские ресурсы Сибирского Войска были далеко не исчерпаны. Так, если уральцы мобилизовали к августу 1919 года 36 возрастов (наряды 1885-1920 гг.), а оренбуржцы — 23 (наряды 1899-1921 гг.), то сибирцы только 7 возрастов (наряды 1914-1920 гг.)². 28 июля 1919 г. приказом №456 Войсковой Атаман Иванов-Ринов объявил в Сибирском Войске призыв на войну нарядов 1913-1900 гг., т.е. 27-40-летних казаков³. Таковых насчитывалось по спискам Войска 12 125 человек, годных к строевой и нестроевой службе⁴. Реально Войсковой штаб надеялся призвать около 10,5 тысяч казаков⁵. Первоначально планировалось провести мобилизацию в три этапа: 1) нарядов 1913-09 гг. с 30 июля по 14 августа, 2) нарядов 1908-05 гг. — 15-30 августа, 3) нарядов 1904-1900 гг. — 31 августа - 15 сентября⁶. То есть на призыв 14 нарядов отводилось полтора месяца.

Обстановка на Восточном фронте внесла серьезные коррективы в реализацию этих планов. В начале августа 1919 г. Красная армия вторглась в Западную Сибирь. В этих условиях 5-й Чрезвычайный Круг Сибирского Войска (Омск, 7-13.08.1919) постановил призвать и отправить на фронт всех казаков от 18 до 45 лет, т.е. вдобавок к четырнадцати нарядам 1913-1900 гг. еще семь нарядов: 1899-95, 1921 и 1922 гг. призыва, - а остающихся в станицах 17-летних малолеток и стариков 46-55 лет свести в сотни, полусотни и взводы самоохраны⁷. Таким образом, в течение августа — осени 1919 г. Войско должно было поставить под ружье 21 наряд. Характер тотальности этой мобилизации придавало и отсутствие отсрочек и освобождения от призыва, а также резкое снижение требований к состоянию здоровья казаков.

16 августа 1919 г. 5-я советская армия овладела Курганом, а 18-го вышла к реке Тобол. Ввиду приближения противника и недостатка 14 нарядов 1913-1900 гг. для укомплектования формируемых частей Войсковой штаб решил расширить масштабы призыва и максимально ускорить сбор призванных. 17 августа Войсковой Атаман призвал на службу наряды 1899, 1898 гг. (приказ Войску №534). Было произведено перераспределение нарядов по этапам мобилизации: первая очередь — наряды 1913-09 гг., вторая — наряды 1908-03 гг., третья — наряды 1902-1898 гг. Но реально эта разбивка на «этапы» была связана теперь не со сроками сбора нарядов, а с предполагавшимся распределением их по дивизиям, т.к. согласно приказу Войску №533 от 17 августа вторая и третья очереди должны были явиться на сборные пункты одновременно — 12 августа, а формирование всех новых полков надлежало закончить не позднее 22 августа⁸. А ведь по первоначальному плану мобилизованные казаки должны были собираться до 15 сентября! Призыв нарядов 1897-95, 1921 и 1922 гг., о мобилизации которых говорилось в постановлении 5-го Круга, откладывался на осень.

Войско сделало все возможное, чтобы собрать 16 мобилизованных нарядов как можно скорее. Судя по ведомости расположения Сибирских казачьих частей на Войсковой территории⁹, к 23 августа 9 новых полков были сформированы и в целом укомплектованы личным составом. То есть мнение А.П. Будберга, будто бы «сбор казаков шел очень медленно»¹⁰, неверно и несправедливо. Это мнение совершенно не учитывает существовавших в то время условий переброски мобилизованных и войск, таких как: огромность расстояний, загруженность и расстройство Транссиба и др., а также крайней ограниченности материальных ресурсов Сибирского Войска. Когда в начале августа Войсковой штаб запросил, можно ли ускорить призыв и закончить формирование полков к 4 сентября, атаманы отделов ответили, что не успеют: станичные атаманы и так загружены напряженной работой по подысканию коней, седел и прочей амуниции, казаки, командированные за реквизированными лошадьми, не успевают вернуться даже по сокращенным маршрутам, нет денег, оружия, котелков и т.д.¹¹ А дефицит необходимых для формирования конных частей предметов был огромный. Так, у нарядов 1913-10 гг. с седлами могло явиться только до 50% казаков. На платную реквизицию седел казачьего типа у крестьян и киргизов¹², естественно, требовалось время. Можно представить, какую титаническую работу пришлось проделать Войску в условиях ускорения темпов тотальной мобилизации. Командир 10-го Сибирского казачьего полка Ф.Л. Глебов вспоминал позднее, что при формировании полка каждый недоуздок, каждый гвоздь к подкове приходилось добывать собственными средствами¹³.

А.П. Будберг передал в своем «Дневнике» (01.09.1919) один из слухов, циркулировавших в Омске, будто бы «в одиннадцати южных станицах казаки отказались выступить на сборные пункты под предлогом, что после их ухода крестьяне разгромят их семьи»¹⁴. В основе этого слуха могли лежать только события, имевшие место на Бийской линии. В начале августа 1919 г. станицы северной половины этой линии подверглись нашествию партизан. Всеобщая мобилизация была сорвана не по причине коллективного протеста станичников, а потому что они действительно были втянуты в тяжелую и кровопролитную борьбу с восставшим крестьянством. К тому моменту, когда Будберг сделал свою дневниковую запись, более 300 казаков Бийской линии уже погибли в боях или от красного террора¹⁵. В других районах Войска срывов в проведении мобилизации не было.

Конечно, вряд ли стоит верить официальному сообщению, что мобилизация прошла блестяще и уклонявшихся от призыва не было¹⁶. Не таково состояние умов и душ людей смутного времени. Несомненно, многими казаками двигали привычка исполнять приказы и боязнь наказания. Ведь согласно приказу Войску №486 от 02.08.1919 г. дезертиры и уклоняющиеся от мобилизации предавались военно-полевому суду, имущество их подлежало конфискации в доход станицы и шло на поддержку семей прочих казаков, призванных на военную службу и честно исполнявших свой воинский долг¹⁷. Нельзя, однако, совершенно игнорировать сообщения ряда современников о подъеме духа во время мобилизации, и не только среди казачьей интеллигенции¹⁸. Так, общество станицы Бухтарминской 10 августа прислало Войсковому Атаману телеграмму: «Ходатайствуем казаков призыва принимать без комиссий, всех, кто способен носить оружие, уволенных комиссией вернуть обратно; Родина для всех, и все там [на фронте. — В.Ш.] нужны». После этого, 13 августа 1919 г., и последовало распоряжение начальника Войскового штаба В.С. Михайлова атаманам отделов и медкомиссиям производить освидетельствование только тех из больных казаков, кто сам заявляет о своей немощи¹⁹. «Из бесед с казаками Петропавловского уезда, — говорилось в сводке агентурных сведений о состоянии уезда (30.VIII.1919), — рисуется бодрое настроение и горячее желание их идти в бой с ненавистными им коммунистами, все как один заявляют, что лучше умрут, а своих станиц большевикам не отдадут»²⁰.

Прямых статистических данных о результатах всеобщей мобилизации Войска в августе 1919 г. найти пока не удалось. Есть только косвенные, свидетельствующие о степени мобилизационного напряжения сибирцев к переломному моменту Гражданской войны. Войсковая управа предала гласности сведения об использовании чрезвычайной государственной ссуды, в том числе о выдаче единовременных денежных пособий семьям призванных на войну казаков. Судя по указанным суммам, к 5 сентября 1919 г. Войсковая управа выдала семействам пособия за 22 665 человек, ушедших в армию²¹. В это число входили мобилизованные казаки 23 нарядов (1920-1898 гг.). Часть из них входила в состав 1-й и 2-й Сибирских казачьих дивизий (обе — в Конной группе 2-й армии), в 1-ю Сибирскую казачью отдельную (кадровую) бригаду, часть к указанному времени уже выбыла из строя.

Согласно приказу начальника штаба Главковерха №716 от 30 июля 1919 г., из мобилизованных казаков формировался Войсковой Сибирский казачий корпус, командиром которого Верховный Правитель 31 июля назначил Войскового Атамана П.П. Иванова-Ринова. В корпус вошли 1-я Сибирская казачья отдельная, кадровая, бригада (три 3-сотенных дивизиона)²² и вновь формируемые 3-я, 4-я и 5-я Сибирские казачьи дивизии. Дивизии комплектовались по территориально-возрастному принципу. Каждая из новых дивизий должна была включить в свой состав три конных полка (по одному от отдела), один конно-артиллерийский дивизион (три 4-орудийные батареи), один пластунский батальон (4 пешие сотни), одну инженерную (конно-саперную) сотню и один артиллерийский парк, а также команду связи, различные управления (дивизионного интенданта и др.), обозы. При 1-й Сибирской казачьей отдельной бригаде формировались Отдельный пластунский батальон, 1-я и 2-я Отдельные Сибирские казачьи батареи. Полки 3-й и 4-й дивизий формировались четырехсотенными, а 5-й — шестисотенными. При каждом полку корпуса создавалась пулеметная команда (8 пулеметов) и команда связи. Кроме того, при штабе корпуса формировалась Отдельная Атаманская сотня²³. В боевом составе Войскового корпуса планировалось иметь 52 конных, 3 инженерных и 16 пластунских сотен, 11 батарей и 10 конно-пулеметных команд (с учетом команды Отдельной бригады).

По штату в каждом конном взводе корпуса полагалось иметь следующее количество строевых нижних чинов: 1 старший и 2 младших урядника, 2 приказных и 33 казака, — итого 38 чел.²⁴ Значит, в конной сотне (4 взвода) — 152 чел., не считая 5 обер-офицеров, 1 вахмистра и до 30 чел. нестроевых чинов. Следовательно, с учетом сотенных, взводных командиров и вахмистров, непосредственно участвовавших в боях, в 52 конных сотнях корпуса должно было быть более 8200 шашек. В девяти полковых пулеметных командах планировалось иметь 72 пулемета. Штаты пластунского батальона, по-видимому, были близки к штатам обычного стрелкового батальона; но рядовой состав пластунов комплектовался не казаками, а мобилизованными лицами невойскового сословия, большинство офицеров также были пехотными. Итак, по плану Войскового штаба корпус должен был иметь 8200 шашек (не считая саперов), около 3600 штыков, 44 орудия и более 100 пулеметов. Правда, Отдельная бригада, пластунский батальон и две батареи при ней как кадровые (запасные) части изначально предназначались для военного обучения переменного состава. Их можно было бросить в бой только в крайнем случае, на что в сентябре 1919 г. Войсковой штаб не пошел (исключение — 1-я, «Пресновская», сотня 1-го отдельного дивизиона).

Молодые казаки наряда 1921 г., призванные на службу во 2-й Сибирский казачий отдельный дивизион. Омск, октябрь 1919 г. (еще усы не растут!)

Все планы реализовать не удалось. Из-за боев казачьей самоохраны с крестьянами-повстанцами на Бийской линии 3-й отдел не смог сформировать три сотни: по одной для 9-го, 12-го и 15-ro полков. Из-за низкой пропускной способности Транссиба пришлось обратить личный состав 5-й и 6-й сотен 14-го полка, собравшихся под Омском, на укомплектование артдивизионов; и 14-й полк получился 4-сотенным. Зато в Кокчетаве из образовавшихся «излишков от призыва казаков 7-го, 10-го и 13-го полков» приказано было сформировать две дополнительные сотни: по одной для 7-го и 10-го полков. Во всех полках корпуса, кроме 15-го, к 23 августа были сформированы и вооружены пулеметные команды (64 пулемета)²⁵. К концу августа Войсковой корпус имел 49 конных сотен (по штатам почти 7750 шашек).

Части 1-го и 2-го отделов были собраны вблизи фронта быстро. К 23 августа в районе г. Петропавловска уже дислоцировались, полностью или большей частью, 7-й, 8-й, 10-й, 11-й, 13-й и 14-й Сибирские казачьи полки с их пулеметными командами, — всего 22 сотни (по штатам почти 3500 шашек) и 48 пулеметов. Кроме того, при приближении Красной армии к Тоболу дислоцированные в станице Пресновской пять казачьих сотен: 1-я сотня 1-го Сибирского казачьего отдельного дивизиона, 1-е сотни 7-го и 10-го полков, 1-я и 2-я сотни 13-го полка, — были переброшены в самую западную станицу войска, — Сибирскую. Этому заслону приказали «боем задерживать наступающего противника»²⁶.

А.П. Будберг в своем «Дневнике» определял силу введенного в бой Войскового Сибирского казачьего корпуса в 7,5 тысяч шашек²⁷. В свое время автор этих строк, как и новосибирский историк Д.Г. Симонов²⁸, полагая, что уровень компетенции военмина весьма высок и его данным можно верить, некритически отнесся к этой цифре и высказал ряд предположений, какие части 3-го отдела могли прибыть на усиление Войскового корпуса к моменту ввода его в дело²⁹. Но в последующем изучение ряда недоступных ранее источников опровергло эти догадки.

В августе в связи с крестьянским восстанием на Алтае 9-й, 12-й и 15-й Сибирские казачьи полки были временно оставлены в подчинении атамана 3-го отдела полковника М.Ф. Ляпина³⁰. В сентябре 9-й полк продолжал действовать против партизан на Алтае, точнее, две его сотни и пулеметная команда. 1-я сотня этого полка весь сентябрь несла гарнизонную службу в Омске, дислоцируясь в пригородной Захламинской станице. 9-й полк попал на Восточный фронт, в действующую армию, только к концу октября 1919 г.³¹ 12-й же и 15-й Сибирские казачьи полки до падения режима так и оставались на охранной службе в 3-м отделе³². Корпусу могли придать 6-й полк 2-й Сибирской казачьей дивизии, прибывший из 3-го отдела в Омск пароходами около 9 августа. Но в действительности его бросили на другой участок фронта: на север – в г. Тара³³. Итак, части 3-го отдела в сентябрьских боях Войскового корпуса участия не принимали. Инженерные сотни к сентябрю готовы не были и продолжали формирование в Омске³⁴. 1-я сотня 1-го отдельного дивизиона после расформирования войскового заслона была оставлена в Партизанской группе Л.Н. Доможирова³⁵.

Есть косвенный источник, позволяющий судить о реальном составе частей Войскового корпуса в сентябрьских боях. Начиная с №15 от 26 сентября, газета «Сибирский казак» печатала списки казаков, находившихся на излечении в Омске во 2-м хирургическом лазарете Всероссийского союза городов, причем указывались не только фамилия, имя, отчество, но и принадлежность к воинской части, место, время и характер ранения. Среди раненых в боях в районе Пресновской линии Сибирского Войска, начиная с 8 сентября 1919 г., только казаки тех самых шести полков 1-го и 2-го отделов, которые к 23 августа уже собрались в районе Петропавловска. Единственное, чем они могли усилиться к 8 сентября, это своими же подразделениями, остававшимися в отрыве от полков, т.е. 4 сотнями из войскового заслона, отступавшего вместе с оренбургскими казаками по Пресновской линии, и 2 дополнительными сотнями, формировавшимися в Кокчетаве.

Получается, максимальный состав конницы Войскового корпуса как действующего соединения мог быть только таким: в 3-й Сибирской казачьей дивизии — 5 сотен 7-го полка и 4 сотни 8-го, в 4-й дивизии — 5 сотен 10-го полка и 4 сотни 11-го, в 5-й дивизии — 6 сотен 13-го полка и 4 сотни 14-го, а также Атаманская сотня, — всего 29 конных сотен, или по штатам более 4,5 тысяч шашек, при 48 пулеметах. То есть реальный боевой состав Войскового корпуса не превышал и двух третей того числа шашек, которое указал в своем «Дневнике» А.П. Будберг.

Еще хуже обстояло дело с артиллерией. Артдивизионы Войскового корпуса, также как пластунские батальоны, были двинуты на фронт только во второй половине октября 1919 г.³⁶ Из войсковой артиллерии П.П. Иванов-Ринов мог воспользоваться лишь 1-м Сибирским казачьим артдивизионом, еще в июле снятым с фронта для переформирования и стоявшим в станицах Новой и Черемуховской под Омском³⁷, и то не всеми его батареями. Из-за дефицита матчасти и артиллеристов дивизион переформировывался оригинально. 3-я его батарея временно была расформирована, лучшие ее люди или командированы в школу инструкторов (для изучения французских орудий — в г. Красноярск³⁸), или переведены во 2-ю батарею; в нее же были переданы и лошади с матчастью. 1-ю батарею, видимо, свели в один взвод (1-й), а 2-й предстояло создать заново. Причем формировали его по остаточному принципу. Взяли остаток людей («отбросы») 3-й батареи, добавили к ним мобилизованных со сборных пунктов. Результат получился «безотрадный»: на 10 казаков один грамотный, что в артиллерии было недопустимо. Тоже и в других сферах: «скверный конский состав, забракованный еще в Омске», «амуниция из остатков старого», «материальная часть в ужасном виде» (орудия без панорам и т.д.). Фактически, более или менее нормально была сформирована лишь 2-я батарея дивизиона, но только за счет 1-й и 3-й батарей. Ее Иванов-Ринов и взял для своего Войскового корпуса. 1-ю же батарею разделили: 1-й ее взвод вернули в 1-ю Сибирскую казачью дивизию, а 2-й придали 4-й Сибирской казачьей дивизии. Но поскольку формирование 2-го взвода 1-й батареи было чересчур скомкано, «произведено в три дня»³⁹, вряд ли его сразу же бросили в бой. Е.М. Красноусов, в сентябре 1919 г. хорунжий, командир взвода во 2-й батарее 1-го артдивизиона, вспоминал, что в начале наступления с Войсковым корпусом работала только одна их батарея (4 трехдюймовых орудия и 2 пулемета Кольта) и, лишь когда корпус увяз в боях на Пресновской линии, к нему на помощь пришел взвод 1-й батареи их же дивизиона (еще 2 орудия)⁴⁰.

Таким образом, Войсковой корпус пошел в наступление, имея в своем боевом составе немногим более 4,5 тысяч шашек при 50 пулеметах и 4-6 орудиях (если, конечно, сибирцам временно не придали «чужих» пушек). К тому же полки корпуса были, как говорят, сырыми. Только что и наспех собранные, они еще не были сплочены совместной службой и испытывали нужду буквально во всем, особенно в технических средствах (полевые кухни, средства связи, бинокли, револьверы и т.д.).

Левый фланг 3-й армии, и всего белого фронта, обеспечивал, действуя на Троицко-Петропавловском тракте, Сводный казачий отряд полковника В.М. Панова. После перехода через Тобол он, отступая тем же трактом далее на восток, двигался теперь через станицы Пресновской линии Сибирского Войска. Здесь Панов подчинил себе войсковой заслон сибирцев, причем часть его была сведена в дивизион подъесаула Иванова (450 шашек)⁴¹. 20 августа Сводно-казачий отряд был преобразован в Партизанскую группу, в командование которой вступил генерал-майор Л.Н. Доможиров⁴². Боевой состав этой группы был невелик. Так, ее ядро из трех Оренбургских казачьих полков (2-й, 5-й, 34-й) насчитывало 20 августа всего 1024 шашки, причем в результате ежедневных боев и переходов лошади были сильно истощены. В 1-м Оренбургском пластунском батальоне 20 августа было 802 штыка, во 2-м — 572, но казаки-пластуны, пожилые люди, в уже изорванной домашней одежде и обуви, были утомлены физически, плохо организованы и неустойчивы в боевом отношении. Особенно страдала Партизанская группа от недостатка пушек и пулеметов. Ее единственное орудие 23 августа вышло из строя, и противостоящие группе части 26-й советской дивизии из своих 12 пушек с открытых позиций безнаказанно расстреливали казаков⁴³.

На самостоятельный переход к активным действиям Партизанская группа была неспособна. Тем не менее, когда 1 сентября 1919 г. 3-я армия генерал-майора К.В. Сахарова перешла в контрнаступление, оренбуржцы Л.Н. Доможирова совместно с Уральской группой генерал-майора В.Д. Косьмина смогли захватить станицы Кладбинскую и Новорыбинскую и, сбив тем самым правофланговые части 26-й дивизии противника с Троицко-Петропавловского тракта, отогнали их в северо-западном направлении⁴⁴. Белые захватили инициативу на тракте и получили возможность для охвата правого, южного, фланга 5-й советской армии. Собственно для такого маневра и последующего конного рейда по красным тылам на г. Курган, с перспективой перехвата стратегической инициативы на Восточном фронте в целом, первоначально и предназначался Войсковой Сибирский казачий корпус⁴⁵. Но сибирские казаки еще не подошли к фронту. Узнав в Ставке, что «наступление начато, не дожидаясь не то что развертывания, а даже сбора частей конного корпуса» Иванова-Ринова, военмин Будберг «ужаснулся», посчитав, что «ничто не требовало начать наступление в столько-то часов такого-то дня»⁴⁶. В действительности, белые не могли более откладывать контрудар, т.к. противник уже подошел к линии развертывания резервов 3-й армии, и надо было или наступать, или отходить за р. Ишим.

Несмотря на все недочеты, белое контрнаступление сначала развивалось успешно и поставило 5-ю армию М.Н. Тухачевского на грань разгрома. Но в ее тылу имелись сильные резервы. Из них, а именно: из четырех стрелковых бригад (две 5-й и две 35-й дивизий), — командарм-5 немедленно начал создавать на своем правом фланге, в полосе Троицко-Петропавловского тракта, ударную группу. Ею Тухачевский хотел нанести неожиданный удар в левый фланг наступающего противника и перехватить инициативу⁴⁷. Сосредоточение ударной группы 5-й армии под командованием начдива-5 В.Ф. Карпова должно было завершиться к исходу 6 сентября. Однако, поскольку резервы перебрасывались из нескольких пунктов (Троицкий укрепрайон, станция Варгаши, станица Звериноголовская и др.) и разными видами транспорта (железной дорогой, подводами), вовремя удалось собрать в районе станица Екатерининская — пос. Исаевский неполные две бригады (3-я 5-й дивизии и 2-я 35-й дивизии) во главе с комбригом 35-й дивизии С.К. Строгоновым. Противостояла этой группировке красных Партизанская группа Доможирова.

На рассвете 7 сентября группировка Строгонова (43, 44, 45, 310-й полки, батальон 312-го полка, артбатареи) перешла к активным действиям⁴⁸. В течение двух дней с боями она взяла станицы Островскую, Казанскую и Пресновскую. Севернее, но с некоторым отрывом продвигалась 1-я бригада 5-й дивизии. К фронту подтянулся весь 312-й полк, а также 307-й полк 1-й бригады 35-й дивизии, оставленный в резерве (в Екатерининской)⁴⁹. 8 сентября Тухачевский поставил ударной группе задачу, выставив надежный заслон по тракту в станицах Новорыбинской и Кладбинской, стремительно наступать на север — северо-восток, на села Куреинское и Теплодубровское, т.е. атаковать фланг и тыл белых, с тем, чтобы 10 сентября выйти на линию станция Петухово — станица Дубровинская. При максимальном успехе ударной группы Тухачевский надеялся окружить весь левый фланг 3-й армии и уничтожить. В разговоре по прямому проводу 8 сентября командарм-5 говорил начдиву-5 Карпову: «Поражение Колчаку может нанести только 5-я дивизия, только ее героическое напряжение и крайняя форсировка наступления могут спасти положение на фронте армии». Ввиду позднего получения приказа было решено, что части В.Ф. Карпова ударят на Куреинское и Теплодубровское утром 9 сентября⁵⁰.

«Движение их было очень быстрое, — вспоминал о движении частей ударной группы 5-й красной армии командарм-3 К.В. Сахаров, — надвигалась на нас опасность не только потерять все результаты первого успеха, но снова попасть в прежнее положение обороны, прикрытия своего тыла и вечной опасности»⁵¹. Одна Партизанская группа, несмотря на все ее упорство, проявленное, например, при обороне Казанской, не могла сдержать такую массу пехоты с пушками и пулеметами. Численно группа Л.Н. Доможирова не увеличилась, т.к. взамен 3 пластунских батальонов, отведенных на отдых и переформирование, и 4 сотен сибирских казаков из войскового заслона, отозванных в корпус П.П. Иванова-Ринова, прислали только две отдельные сотни (Атаманскую и Усть-Уйскую) да сомнительный в морально-политическом смысле 1-й Украинский имени гетмана Петра Сагайдачного стрелковый полк (курень). Единственно, чем действительно усилили Доможирова, это артиллерией, придав ему два артдивизиона: 12-й Сибирский и 3-й Оренбургский⁵². Чтобы парировать наступление ударного кулака красных, К.В. Сахаров приказал Уральской группе В.Д. Косьмина срочно сделать поворот на 180 градусов и нанести удар с севера на юг, в левый фланг обходной группы врага. На усиление уральцев он послал Ижевскую стрелковую дивизию⁵³. Но и этого для решительного успеха было маловато. Как раз в это время в район станицы Пресновской вышли сибирцы.