|
Восстание левых эсеров (левоэсеровский мятеж), 6 июля 1918 года
Восстание левых эсеров (в советской историографии - левоэсе́ровский мяте́ж) – это события связанные с убийством германского посла Мирбаха и вооружённым выступлением левых эсеров против большевиков в июле 1918 года.
Предыстория
Партия левых социалистов-революционеров выделилась как оппозиционное политическое крыло в партии эсеров в годы Первой мировой войны и окончательно оформилась в ноябре-декабре 1917 года. Ее лидерами являлись Мария Спиридонова, Борис Камков (Кац), Марк Натансон, Андрей Колегаев и другие. В октябре 1917 года левые эсеры вошли в Военно-революционный комитет Петроградского Совета и приняли участие в свержении Временного правительства. На II Всероссийском съезде Советов левые эсеры вошли в состав ВЦИК. От работы в Советском правительстве (Совет народных комиссаров) левые эсеры поначалу отказывались - требовали учреждения «однородного социалистического правительства» из представителей всех социалистических партий и движений. Однако в конце 1917 года передумали и представители партии в Совнарком вошли. Многие левые эсеры участвовали в создании Красной Армии, в работе Всероссийской чрезвычайной комиссии (ВЧК). Но при этом партия левых эсеров по ряду важнейших вопросов имела отличные от большевиков подходы и взгляды.
Мария Александровна Спиридонова .- один из лидеров левых эсеров.
Осенью 1917 года большевики были ещё не в состоянии удержать власть одни. Они были вынуждены делиться властью с другими левыми. Но в дальнейшем, по мере укрепления своего положения, большевики взяли курс на установление однопартийного режима.
В марте 1918 года, после подписания Брестского мирного договора, противоречия внутри правительственной коалиции большевиков и левых эсеров обострились. В знак протеста против позорных для России условий левые эсеры покинули Совнарком, а на IV Съезде Советов проголосовали против Брестского мира. Они проигнорировали аргументы большевиков о том, что Россия не может более воевать ввиду окончательного развала действующей армии. Мстиславский С.Д. выдвинул лозунг «Не война, так восстание!», призвал «массы» к «восстанию» против германо-австрийских оккупационных войск, обвинил большевиков в том, что у них «государство заслоняет класс», а также в отходе «от чистых позиций революционного социализма на путь оппортунистического служения Молоху государства».
Несмотря на выход из состава Совнаркома, эсеры продолжили работать в ВЧК, сыгравшей в мятеже решающую роль, а также в коллегиях наркоматов, военном ведомстве, разных комитетах, комиссиях, советах. Совместно с большевиками левые эсеры расправлялись с правыми и центристскими, или, в советской фразеологии, «буржуазными» партиями. Например, в апреле 1918 года левые эсеры внесли существенный вклад в разгром московских анархистов («Чёрная гвардия»). В частности, в этих событиях принял личное участие и зампред ВЧК левый эсер Закс Г.Д., зачитавший от имени ВЧК доклад о произошедшем на заседании ВЦИК.
Новый всплеск напряжённости в отношениях между партиями был связан с повышением активности большевиков в селах. - Эсеры, традиционно считавшие себя крестьянской партией, встретили действия конкурентов на «своем» поле с настороженностью и раздражением. Декретом ВЦИК от 9 мая 1918 года была подтверждена государственная хлебная монополия, начата организация «продотрядов» для принудительного сбора хлеба. Левые эсеры восприняли негативно разворачивание системы продразвёрстки («продовольственной диктатуры»). В деревнях зажиточные крестьяне и середняки голосовали в основном за эсеров, в то время как деревенская беднота - как правило, за большевиков. Стремясь выбить почву из под ног своих политических соперников, большевики организовали в деревнях комбеды (декрет ВЦИК «О комитетах бедноты» от 11 июня 1918 года), чтобы сделать их основным центром силы вместо неподконтрольных им сельских Советов.
По мнению историка Юрия Фельштинского, левые эсеры поддерживали разворачивание большевиками «хлебной монополии», но возражали против излишних полномочий Наркомпрода Цюрупы. Поддерживали они и курс на «восстание деревенской бедноты против кулачества». - Две партии пришли к разрыву только после того, как пробольшевистские комбеды начали вытеснять левоэсеровских представителей из проэсеровских сельских Советов.
В начале июля прошёл III съезд партии левых эсеров, который в своей Резолюции по текущему моменту резко осудил политику большевиков: «Повышенная централизация, увенчивающая систему бюрократических органов диктатурой, применение реквизиционных отрядов, действующих вне контроля и руководства местных Советов, культивирование комитетов бедноты - все эти меры создают поход на Советы крестьянских депутатов, дезорганизуют рабочие Советы, вносят путаницу классовых отношений в деревне, создавая гибельный фронт города и деревни».
Также Съезд постановил «разорвать революционным способом гибельный для русской и мировой революции Брестский договор. Выполнение этого постановления съезд поручил ЦК партии».
Когда Чехословацкое восстание охватило огромную территорию, а в ряде городов мятеж поддержали меньшевики и эсеры (правые и центристы), то ВЦИК декретом от 14(1) июня 1918 г. исключил представителей этих партий из состава ВЦИК. Тем же декретом всем Советам рабочих, солдатских, крестьянских и казачьих депутатов было предложено также удалить из своей среды представителей этих партий. Член ЦК левых эсеров В. А. Карелин назвал этот декрет незаконным, так как только Всероссийский съезд советов мог изменять состав ВЦИК.
По мнению Ричарда Пайпса, «…левые эсеры вдруг обнаружили, что сотрудничают с режимом расчётливых политиков, которые заключают сделки с Германией и со странами Четверного согласия и вновь призывают «буржуазию» управлять заводами и фабриками, командовать армией. Что стало с революцией? Все, что большевики делали после февраля 1918 года, не устраивало левых эсеров… Весной 1918 года левые эсеры стали относиться к большевикам так же, как сами большевики относились в 1917-м к Временному правительству и к демократическим социалистам. Они объявили себя совестью революции, неподкупной альтернативой режиму оппортунистов и сторонников компромисса. По мере уменьшения влияния большевиков в среде промышленных рабочих, левые эсеры становились для них все более опасными соперниками, ибо взывали к тем самым анархическим и разрушительным инстинктам российских масс, на которые большевики опирались, пока шли к власти, но, получив власть, стремились всячески подавить…По сути, левые эсеры апеллировали к тем группам, которые помогли большевикам захватить власть в октябре и теперь почувствовали, что их предали».
Борьба на V Съезде Советов
5 июля на V Съезде Советов левые эсеры выступили против большевистской политики, осудили Брестский мир, продразвёрстку и комбеды. Левый эсер Борис Камков пообещал «вымести из деревни продотряды и комбеды». Мария Спиридонова охарактеризовала большевиков, как «предателей революции» и «продолжателей политики правительства Керенского».
Одним из требований эсеров явилось устранение непропорционального представительства при выборах Советов - на Всероссийский Съезд советов один делегат делегировался от 25 тыс. избирателей-горожан и от 125 тыс. избирателей, находящихся в сельской местности[1]:Ст.25, т.е. один голос горожанина приравнивался к пяти голосам жителей деревни. В результате на Съезде левые эсеры получили 353 мандата против 772 большевистских. Склонить Съезд к принятию своих требований левым эсерам естественно не удалось – большевицкое большинство было против и пользуясь численным превосходством блокировало и утверждало то, что хотело.
Обстановка на Съезде была очень напряжённой; по выражению Ричарда Пайпса[2]: «Как только в Большом театре открылся съезд Советов, большевики и левые эсеры сразу же вцепились друг другу в глотку. Ораторы от левых эсеров обвиняли большевиков в измене делу революции и в разжигании войны между городом и деревней, большевики же, в свою очередь, упрекали их в попытках спровоцировать войну России с Германией. Левые эсеры внесли предложение выразить недоверие большевистскому правительству, денонсировать Брест-Литовский договор и объявить войну Германии. Когда это предложение было отклонено большевистским большинством, левые эсеры покинули съезд».
Убийство Мирбаха
Еще в мае германский посол граф Вильгельм фон Мирбах телеграфировал в Берлин о том, что «Антанта предположительно тратит огромные суммы, чтобы привести к власти правое крыло партии эсеров и возобновить войну… Матросы на кораблях…вероятно, полностью подкуплены, также как и бывший Преображенский полк, запасы оружия…с оружейного завода в руках социал-революционеров». Германский дипломат Карл фон Ботмер свидетельствовал, что германское посольство, начиная с середины июня 1918 года, неоднократно получало угрозы, которые «большевистская служба безопасности» расследовала, но безуспешно.
На заседании от 24 июня ЦК ПЛСР-интернационалистов, обсудив политическое положение Республики, пришел к выводу о том, что в интересах русской и международной революции необходимо в самый короткий срок положить конец так называемой передышке, создавшейся благодаря ратификации большевистским правительством Брестского мира. Центральный Комитет партии посчитал возможным и целесообразным организовать ряд террористических актов в отношении виднейших представителей германского империализма. Кроме того ЦК партии постановил организовать для проведения своего решения мобилизацию надежных военных сил и одновременно с этим принять все меры к тому, чтобы трудовое крестьянство и рабочий класс примкнули к восстанию и активно поддержали партию в этом выступлении. С этой целью к террористическим актам следовало приурочить размещение в газетах объявлений об участии партии в украинских событиях последнего времени, как то: агитации крушений и взрыве оружейных арсеналов.[2]
25 июня 1918 года Мирбах сообщил своему начальнику, статс-секретарю МИД Германии Кюльману о глубоком политическом кризисе большевистского правительства: «Сегодня, после более чем 2-месячного внимательного наблюдения, я не могу более поставить благоприятного диагноза большевизму: мы, бесспорно, находимся у постели тяжелобольного и хотя возможны моменты кажущегося улучшения, но, в конечном счёте, он обречён».
В своих воспоминаниях Блюмкин утверждает, что приказ на проведение акции 6-го июля он получил от Спиридоновой 4-го числа. Как указывает Ричард Пайпс, 6 июля было выбрано датой восстания, поскольку на этот день приходился латышский национальный праздник "Ligo" (Янов день) – запланированные торжества должны были помочь нейтрализовать наиболее лояльные большевикам латышские части[2].
6 июля, на следующий день после открытия V Съезда, два левых эсера, сотрудники ВЧК Яков Блюмкин и Николай Андреев, предъявив мандаты ВЧК, прошли в германское посольство в Москве. Около 14:50 их принял немецкий посол Мирбах, на встрече также присутствовали советник посольства Рицлер и переводчик лейтенант Мюллер.
В ходе беседы Андреев застрелил германского посла графа Вильгельма фон Мирбаха. Затем Блюмкин и Андреев выбежали из посольства, сели на поджидавший их автомобиль и уехали, скрылись в штабе отряда ВЧК, размещавшемся в центре Москвы (Трёхсвятительский переулок) – руководитель штаба левый эсер Дмитрий Попов.
После совершения акта террористы наделали много ошибок: бросили на месте происшествия портфель с удостоверениями на имя Блюмкина и Андреева, оставили живыми свидетелей убийства Рицлера и Мюллера, в суматохе они забыли в посольстве даже свои шапки.
После случившегося лидер левых эсеров Мария Спиридонова отправилась на V Съезд Советов, где объявила, что «русский народ свободен от Мирбаха» и, вскочив на стол, начала кричать «Эй, вы, слушай, Земля, эй, вы, слушай, Земля!»[2].
Действия сторон
Днём 6 июля, после получения известий об убийстве немецкого посла и причастности к этому преступлению левых эсеров, во время совещания в ВЧК Петерс получил по телефону распоряжение то ли от Ленина, то ли от Троцкого идти в Большой театр, где проходило заседание Съезда Советов и арестовать фракцию левых эсеров. Со сцены было объявлено, что собирается фракция большевиков, чтобы все большевики выходили из театра. Чекисты установили на выходе из театра проверку документов и сначала выпускали только большевиков, затем других делегатов съезда, а оставшиеся в театре левые эсеры были арестованы.
Тем временем Дзержинский Ф.Э. отправился в штаб левоэсеровского отряда ВЧК, располагавшийся по адресу Большой Трёхсвятительский переулок, дом 1, чтобы лично задержать убийц Мирбаха. – Он поступил очень опрометчиво. В сопровождении трёх чекистов Ф.Э. начал шариться по помещениям, выбил несколько дверей и, под конец, неудачно вломился аккурат на заседание эсеров (к этому моменту практически весь ЦК ПЛСР покинул Съезд Советов). Дзержинский с ходу пообещал расстрелять чуть ли ни весь ЦК ПЛСР, объявил левоэсеровских наркомов Прошьяна и Карелина арестованными и потребовал от Попова немедленной выдачи Блюмкина, пригрозил в случае отказа расстрелом на месте. Однако, эсеры шумного наезда не испугались, не попытались спрятаться, оправдаться, не суетились с причитаниями, но наоборот, чекистских приказов выполнять и не подумали, повели себя как истинные хозяева в своём доме и даже агрессивно, пригрозили расстрелом на месте ему самому, заставили отдать оружие и взяли в заложники (прямо в центре столицы). – Убивать же «начальника» не стали, сделать ведь это никогда не поздно, а пока живой, глядишь, еще на что и сгодится.
Главной вооружённой силой, которой могли располагать эсеры во время восстания, был отряд ВЧК под командованием Д. И. Попова. Отряд состоял из финнов и матросов, насчитывал около 800 человек и имел на вооружении несколько орудий и броневиков[3]. Однако никаких активных действий Попов не предпринимал, отсиживался, не двигался с места до самого разгрома – боевые действия свелись им к защите двух, занятых отрядом, зданий. Впоследствии, в 1921 году на допросе в ВЧК Попов утверждал, что: «Никакого участия в подготовке якобы восстания против соввласти не принимал, вооружённое столкновение в Трёхсвятительском переулке было актом самообороны».[4]
В общей сложности, во время мятежа левые эсеры взяли в заложники 27 большевистских функционеров, в том числе, зампреда ВЧК Лациса М.И. и председателя Моссовета Смидовича. Кроме того они перехватили ряд автомобилей, убив при этом делегата съезда Николая Абельмана. Также они захватили Главпочтамт - начали рассылать антибольшевистские воззвания. Одно из таких воззваний, объявляющее власть большевиков низложенной, и приказывающее «приказов Ленина и Свердлова не исполнять», по свидетельству коменданта Кремля большевика Малькова П.Д., попало в руки к Ленину. Другое воззвание заявляло, что «…убит палач Мирбах…Немецкие шпионы и провокаторы, которые наводнили Москву и частью вооружены, требуют смерти левым социалистам-революционерам. Властвующая часть большевиков, испугавшись возможных последствий, как и до сих пор, исполняет приказы германских палачей…Вперед, работницы, рабочие и красноармейцы, на защиту трудового народа, против всех палачей, против всех шпионов и провокационного империализма». К этому времени лидер левых эсеров Мария Спиридонова, явившаяся на Съезд Советов, уже сама была арестована большевиками и также взята в заложники.
Караул у штаб-квартиры ВЧК на Лубянке состоял из матросов и финнов из отряда Попова, это создало у Ленина ощущение, что взбунтовалась вся ВЧК. По свидетельству Бонч-Бруевича, Ленин при этом известии «даже не побледнел, а побелел». Из всех частей Московского гарнизона большевики смогли опереться только на латышских стрелков - все остальные части либо перешли на сторону мятежников, либо объявили о своём нейтралитете. Приказ Троцкого частям Московского гарнизона выступить против восставших был выполнен только Комендантским полком и Школой военных курсантов, причём Комендатский полк вскоре бежал[2].
Ленин в разгар событий выразил сомнение в лояльности командира латышских стрелков Вацетиса и выразил готовность «принять его услуги», только приставив к Вацетису четырёх комиссаров. Троцкий во время восстания четыре раза узнавал, не присоединился ли Вацетис к левым эсерам. [2]
Ленин выступил с инициативой роспуска ВЧК и замены её какой-то другой структурой. На какое-то время Ленин, Свердлов и Троцкий даже объявили ВЧК распущенной, сместили Дзержинского и поставили на его место Лациса, которому предписывалось набрать в ВЧК новых людей. Троцкий приказал Лацису арестовать всех левых эсеров, служащих в ВЧК, и объявить их заложниками. Однако вскоре левые эсеры сами заняли здание ВЧК, арестовали Лациса и освободили арестованного им левого эсера Емельянова.
Попытка Троцкого предупредить захват восставшими центрального телеграфа оказалась безуспешной. - Отправленные им туда две роты латышских стрелков были разоружены левыми эсерами. Последние, заняв телеграф, начали рассылать свои воззвания.
Странности восстания
Для захвата власти левым эсерам было достаточно арестовать (если надо – перестрелять) большевиков Совнаркома и Съезда и большевицкой власти в стране больше бы не было. Но они не предприняли для этого никаких практических действий. Несмотря на наличие у заговорщиков развернутых вооруженных формирований, подготовленных кадров, а также пропусков, позволяющих беспрепятственно входить в Кремль, они не сделали ничего для того, чтобы задержать и посадить Ленина и Ко, ликвидировать, изолировать или заменить само большевистское правительство – вместо этого они позволили ленинцам подтягивать силы и организовывать сопротивление. Во время выступления мятежники не стали арестовывать и брать в заложники и большевистских делегатов V Съезда Советов, хотя большевики и показали им, как это делается. Очевидно, что эсеры даже не попытались захватить власть на самом деле, хотя и объявили большевиков «агентами германского империализма», установившими режим «комиссародержавия», а всех остальных социалистов «контрреволюционерами». Исследователь В. Шамбаров обращает внимание на пассивность военных частей, перешедших на сторону мятежников: «полк ВЧК под командованием Попова восстал довольно странно. К нему присоединилась часть полка им. Первого Марта, силы составляли 1800 штыков, 80 сабель, 4 броневика и 8 орудий. У большевиков в Москве было 720 штыков, 4 броневика и 12 орудий. Но, вместо того чтобы атаковать и одержать победу, пользуясь внезапностью и почти троекратным перевесом, полк пассивно „бунтовал“ в казармах»!!![5]. Даже в обращении, которое эсеры разослали по стране, не было призывов к сторонникам свергать, арестовывать или ликвидировать большевиков, разгонять старые органы власти и формировать новые, но без их участия, идти на помощь к восставшим в Москве - они призывали восставать только против «германского империализма», но не большевиков.
Подавление восстания
Фельштинский Ю.Г. называет главными организаторами борьбы с мятежом предсовнаркома Ленина, наркомвоена Троцкого и председателя ВЦИК Свердлова. Ричард Пайпс называет непосредственным организатором подавления Вацетиса.
Именно Вацетис И.И. перебросил латышей в Москву с Ходынского поля, где они праздновали Янов день, и сосредоточил в своих руках силы до 3 300 человек. Участие латышских стрелков в подавлении левоэсеровского мятежа сопровождалось ожесточённой закулисной борьбой. Британские спецслужбы вошли с ними в контакт, пытаясь проработать вопрос о предполагаемой эвакуации латышских частей из России в Латвию. Британский агент Сидней Рейли пытался подкупить латышей. С другой стороны, новый германский посол Рицлер в своих воспоминаниях утверждает, что германское посольство предположительно подкупило латышей, чтобы они выступили против левых эсеров[2].
В ночь на 7 июля чрезвычайная «пятёрка» Ленин - Троцкий – Свердлов – Подвойский - Муралов приказала райсоветам Москвы выставить дополнительные вооружённые патрули для ареста левых эсеров, а также «подозрительных и сомнительных лиц», не имевших при себе особых пропусков за подписью Ленина, Свердлова и Троцкого. Ленин лично направил официальное сообщение о произошедшем в райкомы РСДРП(б), а также пробольшевистские райсоветы Москвы и красногвардейские штабы, совместно с наркомом Подбельским заменил охрану телефонной станции.
Рано утром 7 июля латышские части, вооружённые пулемётами, орудиями, броневиками, начали наступление против мятежников. В течение нескольких часов мятеж был ликвидирован.
Очевидцы событий указывают, что большевики в ходе подавления восстания использовали артиллерию. По согласованию с заместителем Троцкого Склянским Э.М. силами батареи латыша Берзина Э.П. был обстрелян прямой наводкой левоэсеровский штаб отряда Попова, хотя в нём в этот момент находились большевики, захваченные левыми эсерами в заложники. Позже, в официальном докладе V Съезду Советов Троцкий Л.Д. заявил, что штаб отряда Попова был обстрелян артиллерией «с исключительной меткостью».
Нерешительность левых эсеров привела их к провалу. Они были исключены из состава ВЧК, левоэсеровские делегаты V съезда были арестованы. Большевикам удалось заменить всю левоэсеровскую охрану ВЧК и левых эсеров в охране Съезда Советов. Проинструктированный Свердловым Петерс руководил арестом 450 делегатов съезда.
Несколько активных участников мятежа, среди них заместитель председателя ВЧК В. Александрович и 12 сотрудников ВЧК из отряда Д. И. Попова были расстреляны по постановлению ВЧК на следующий же день, 8 июля.
11 июля партия левых эсеров была объявлена большевиками вне закона.
Остальных мятежников - в том числе и руководителей, успевших скрыться, - судили позднее. Верховный революционный трибунал приговорил командира отряда Попова (заочно) к расстрелу, а руководителей ЦК партии левых эсеров - к 1…3 годам тюремного заключения (также заочно). В целом расправа с левыми эсерами оказалась неожиданно мягкой: их лидер Мария Спиридонова была осуждена всего лишь на год лишения свободы, однако уже в апреле 1919 была похищена своими соратниками из тюрьмы. Непосредственные исполнители ликвидации Мирбаха, Блюмкин и Андреев, бежали на Украину и были заочно приговорены всего лишь к трём годам тюрьмы. Андреев умер на Украине от тифа, Яков Блюмкин в мае 1919 «раскаялся» и был принят в Коммунистическую партию, после чего служил в охране Троцкого.
В своём официальном сообщении в «Известиях ВЦИК» наркомвоен Троцкий Л. Д. назвал произошедшее восстание «безумным» и «беспримерной авантюрой», в которой «легкомыслие, вероломство и провокация соединились в одно отвратительное целое».
7 июля Троцкий лично вручил Вацетису пакет с деньгами, двусмысленно заметив: «Вы разгромили одну из самых больших политических комбинаций и не знаете, кого вы громили». Впрочем, по мнению Ричарда Пайпса, Ленин особой благодарности к Вацетису не испытывал, всё ещё продолжая в нём сомневаться. 31 августа 1918 года он предлагал Троцкому Вацетиса расстрелять, а в июле 1919 года Вацетис всё-таки был арестован по подозрению в измене и просидел несколько месяцев в тюрьме.
На какое-то время под подозрением оказался и Дзержинский, так как убийцы Мирбаха имели мандат с его подписью. Дзержинский временно был отстранён от должности, однако 22 августа был вновь назначен на этот пост.
В докладе V Съезду Советов, сделанном 9 июля 1918 года, Троцкий сообщил Съезду, что большевикам удалось задержать в Москве до 300 левых эсеров, а также арестовать левоэсеровский отряд в «несколько десятков человек», двигавшийся в Москву из Петрограда, и второй отряд в 300—400 человек, «направлявшийся сюда с западной пограничной полосы»; в Петрограде разоружены левоэсеровские дружины, причём в Пажеском корпусе было 10 убитых и 10 раненых[6].
Вместе с тем Троцкий отверг левоэсеровские обвинения в «недостаточной революционности» большевиков, назвав левых эсеров сторонниками «крикливых партизанских вспышек», а также сторонниками «импрессионистского [так в тексте] террора» в противовес «массовой работе». В частности, докладчик отметил: «…если теперь нам говорят, что эта партия [левые эсеры] является передовым отрядом пролетариата и крестьянства и даже всего Интернационала, тогда как мы, коммунисты-де, переходим на позицию Керенского, то я все-таки позволю себе сказать, что передовой пролетариат группируется вокруг Петрограда и Москвы, но во всяком случае не в Тамбове, где уездный съезд левых с.-р. постановил, против нашей фракции, раздать населению водку… я хотел этим сказать, что левые эсеры оказываются в большинстве не в Петрограде и не в Москве, а в уездах Тамбовской губернии или во Льгове, где действуют банды и левые эсеры только что выразили свою солидарность со льговскими бандами, назвав их уголовную работу революционным возмущением против германского империализма».
Разгромом левых эсеров в Петрограде руководил комендант города Шатов В.С.; левоэсеровский штаб в Пажеском корпусе был обстрелян из артиллерийских орудий и взят штурмом. Бывший нарком юстиции Штейнберг И.З. сбежал.
Последствия
Чтобы устранить из ВЧК левых эсеров Совнарком постановил распустить коллегию ВЧК, назначив новым председателем ВКС Якова Петерса, который сформировал новую коллегию ВЧК уже исключительно из коммунистов. Ввиду того, что убийство Мирбаха было совершено с бумагами от имени Дзержинского, он был на некоторое время отстранён от должности председателя ВЧК.
Сразу же после событий в Москве местным органам ВЧК были даны указания разоружить боевые дружины левых эсеров в Петрограде, Витебске, Владимире, Орше и других городах.
Исследователь Ричард Пайпс характеризует левоэсеровский план восстания, как «целиком лишённый реализма»: во-первых, план вообще не предполагал свержения власти большевиков, предполагая вместо этого лишь заставить их отказаться от «оппортунизма»; и, во-вторых, план «строился на допущении, что немцы под влиянием момента откажутся от стратегических преимуществ, предоставленных им Брестским договором, и забудут об общих интересах, связывающих Берлин и Москву». По оценке непосредственно подавлявшего мятеж Вацетиса, «левоэсеровские вожди пропустили момент для решительных действий», а взятый левыми эсерами в заложники председатель Моссовета Смидович впоследствии показал следственной комиссии, что «люди эти не управляли ходом событий, а логика событий захватила их и они не отдавали себе отчёта в том, что они сделали. Ни системы, ни плана у них не было».
Убийство Мирбаха послужило поводом для ареста руководства партии левых эсеров. Левоэсеровские делегаты Съезда Советов не были допущены к дальнейшим заседаниям съезда.
Уже находясь под арестом в Кремле, лидер левых эсеров Мария Спиридонова пишет открытое письмо «Центральному комитету партии большевиков», содержавшее множество обвинений в репрессиях и «надувательстве трудящихся». Вместе с тем, она и в этом письме продолжает высказывать поддержку и Октябрьской революции, и роспуску Учредительного собрания («и вот уже начались контрреволюционные лозунги, в волнениях уже поднимается учредилка, уже приходит этот ужас буржуазно-демократической республики»), а умеренных социалистов (меньшевиков и правых эсеров) именует «социал-предателями».
В ноябре 1918 года состоялся суд над лидерами левых эсеров, обвиненными в контрреволюционном мятеже. Революционный Трибунал при Всероссийском ЦИК Советов постановил:
Попова объявить врагом трудящихся, стоящим вне закона, и как такового при поимке и установлении личности расстрелять.
Прошьяна, Камкова, Карелина, Трутовского, Магеровского, Голубовского, Черепанова, Блюмкина, Андреева, Майорова, Фишмана — заключить в тюрьму, с применением принудительных работ на три (3) года;
Спиридоновой и Саблину, принимая во внимание их особые прежние заслуги перед революцией, смягчить меру наказания и заключить в тюрьму сроком на один год.
Подавление половинчатого мятежа левых эсеров привело к окончательному переходу России к однопартийному коммунистическому правительству на ближайшие 73 года. Однако, однопартийная система полностью завершила своё оформление только после окончания Гражданской войны, поскольку некоторые меньшевистские и эсеровские фракции легально (иногда с перерывами) действовали вплоть до 1921 года.
Последствия для ПЛСР
От ПЛСР откололись части, образовавшие Партию народников-коммунистов и Партию революционного коммунизма. Они отмежевались от московских событий и высказались за сотрудничество с большевиками. До двухсот левоэсеровских делегатов V Съезда Советов возвратились на Съезд, заявив о своём несогласии с политикой своей партии.
Хотя Мария Спиридонова в своём открытом письме большевикам и скептически отозвалась о «красном терроре», как об убийстве «тысяч людей» из-за «поранения левого предплечья Ленина», 31 августа 1918 года ЦК ПЛСР выпустил резолюцию с одобрением террора «против всех империалистов и прихвостней буржуазии». Вместе с тем в этой же резолюции Ленин именуется «соглашателем», политика которого является «недостаточно революционной»: «Слугами буржуазной контрреволюции ранен Председатель Совета Народных Комиссаров Ленин. Мы, стоящие на крайне левом крыле революционного социализма, считающие террор одним из способов борьбы трудящихся масс, будем всеми силами бороться против подобных приёмов, когда они имеют целью удушить русскую революцию. Покушение на Ленина произведено справа, защитниками буржуазного строя, кого революция лишила былых привилегий и кто желает уничтожения советского строя и социалистических реформ. Ленин ранен не за то, что он капитулировал и пошел на путь соглашательства. Нет, он ранен теми, для кого даже его политика есть политика крайней революционности. …Мы считаем, что восстание миллионов трудящихся, хотя и искаженное соглашательской политикой вождей, не удастся задушить гибелью этих вождей. Покушение на Ленина один из таких эпизодов контрреволюционного падения, и на такие попытки контрреволюции трудящиеся массы должны ответить встречным нападением на цитадели отечественного и международного капитала…»
На VI съезде ПЛСР (2-7 октября 1918, Москва) ответ за 6 июля держали Камков, Борис Давидович, В.А. Карелин [8] и П.П. Прошьян[9], не пересмотревшие своих убеждений. Камков заявил, что «Когда придёт мировая революция не большевики, а левые эсеры будут иметь шансы на успех и победу» (ЦПА ИМЛ, ср. 564, оп. 1, д. 5, л. 91).
Д. А. Черепанов - оппонент Камкова, - усомнился в том, что на месте РКП(б) ПЛСР «сколько-нибудь длительное время стала бы терпеть существование другой партии», ставящей препоны на её пути" (там же, л. 171 — 72)".
Г.Л. Лесновский говорил: «Революционер перед взрывом… обдумывает всё, подготовляет, рассчитывает каждую мелочь, прежде чем взорвать. Ребёнок же, в страшном нетерпении сделать поскорее, сердится и топает ножкой" (там же, д. 5, л.).
Тем не менее, съезд, принял резолюцию Камкова и избрал его в ЦК.
В августе — октябре 1918 года оставшееся руководство партии принимает решение об окончательном уходе в подполье.
Из всех лидеров левых эсеров во время репрессий 1920-1930-х годов спастись удалось лишь наркому юстиции в первом послеоктябрьском правительстве Исааку Штейнбергу, уехавшему за границу. Остальные многократно арестовывались, долгие годы находились в ссылке, а в годы «Большого террора» были расстреляны[10].
Германо-советские отношения
Попытка левых эсеров спровоцировать немцев на возобновление войны не удалась. Германия никак не отреагировала на убийство своего посла графа Мирбаха, хотя новый посол Курт Рицлер и призывал к разрыву дипломатических отношений. Рицлер потребовал от Ленина лично явиться в посольство и принести извинения.
По свидетельству немецких источников, Ленин действительно явился в германское посольство 6 июля в 1700 вместе со Свердловым, однако его интересовали лишь «технические подробности» теракта. Осматривать тело Мирбаха Ленин отказался и принёс извинения, которые были, по выражению немцев, «холодны, как собачий нос»[2]. Германский дипломат Карл фон Ботмер также свидетельствовал, что 7 июля в 5 утра в германское посольство прибыл вооружённый пистолетом «размером с небольшое осадное орудие» Карл Радек с отрядом красногвардейцев и заявил, что «социалисты-революционеры окопались в отдельных частях города, захватили Центральный телеграф, который, как он надеется, теперь снова отбит. Убийство организовано партией левых социалистов-революционеров и послужило, как он полагает, сигналом к началу выступления, которое, однако, очень скоро окончится для них провалом. Рано утром начнется наступление, убийцам и повстанцам уйти не удастся. Он надеется, что Германия поймет, что русское правительство не только не виновато в случившемся, но само, скорее, является мишенью еще в большей степени, чем мы, немцы»[7].
Тем не менее, советско-германские отношения после убийства Мирбаха испортились. Этому способствовала и бурная революционная деятельность, развёрнутая в Берлине советским полпредом Иоффе А. А. Германия потребовала разрешения на ввод в Москву одного батальона под предлогом охраны своего посольства, однако Ленин такое требование отверг, заявив, что «подобное требование мы ни в коем случае и ни при каких условиях удовлетворить не можем, ибо это было бы объективно началом оккупации России чужеземными войсками».
30 июля левый эсер Донской Б.М. убил в Киеве командующего оккупационными войсками генерала Эйхгорна. 31 июля Рицлер по поводу случившегося выразил протест.
Теории, связанные с восстанием
8 июля 1918 года официально было объявлено об аресте большевиками в разных городах 650 левых эсеров, из которых 200 человек, включая и Марию Спиридонову, якобы[2] были расстреляны. Появлялись также и ошибочные сообщения о якобы расстреле Камкова Б.Д. (он погиб только в 1938 году), Саблина и т. д. На самом же деле большевики ограничились расстрелом активного участника событий, зампреда ВЧК левого эсера Александровича и 12-ти левых эсеров из отряда ВЧК Попова. Лидер левых эсеров Мария Спиридонова была осуждена всего лишь на год лишения свободы, а непосредственные исполнители ликвидации графа Мирбаха, Андреев и Блюмкин — всего лишь к трём годам. В мае 1919 года Блюмкин «раскаялся» и даже был принят в Коммунистическую партию.
Такая мягкость выглядела тем более странной на фоне вскоре произошедшего подавления эсеровского восстания в Ярославле, где большевики не остановились перед расстрелами нескольких сотен человек. Эти обстоятельства позволили некоторым исследователям выдвинуть теорию, утверждающую, что мятеж якобы был подготовлен самими большевиками. В частности, такую версию продвигает в своей работе «Вожди в законе» Фельштинский Ю.Г. - Восстание было провокацией, которая привела к установлению однопартийной системы. Большевики получили повод для ликвидации конкурентов.
С началом борьбы за власть внутри ВКП(б) в 20-х — 30-х годах основные лидеры партии начинали выдвигать разнообразные версии заговора с целью дискредитировать друг друга. Так, 11 декабря 1923 года Зиновьев и 15 декабря Сталин заявили, что весной 1918 года возглавлявший фракцию «левых коммунистов» Бухарин якобы получил от левых эсеров предложение силой сместить Ленина и якобы рассматривал вариант нового состава Совнаркома во главе с Пятаковым Г. Л. Зиновьев и Сталин обвинили Бухарина в том, что он не сообщил об этом предложении левых эсеров Ленину.
Вызывает вопросы и поведение Дзержинского, который явился в штаб мятежников. Этим он нарушил управление ВЧК и одновременно создал себе алиби, на случай провала замысла. Да и зачинщик мятежа – Блюмкин, после миссии в Персии и борьбы с Унгерном, стал фаворитом Дзержинского в ЧК и по его личной рекомендации вступил в РКП(б). Кроме того, именно в окружении «железного Феликса» чётко виден англо-французский след, а Антанта была заинтересована в продолжение войны между Россией и Германией. Весной 1918 года, во время поездки в северную столицу России, Дзержинский установил тесную связь с М. Орлинским (Орловым). Орлинский был руководителем Центральной уголовно-следственной комиссии Северной области и ещё до революции работал в следственных органах, разрабатывая «германский след». Он был сторонником ориентации России на Англию и Францию. Орлинский установил связи с английской и французской разведками. Он передавал западным спецслужбам ценную информацию. В частности, значительную часть своих данных британский разведчик С. Рейли получал от Орлинского. Дзержинский пытался перевести Орлинского в Москву и поставить во главе формируемого отдела контрразведки ВЧК. Но петроградские власти вступили против, не желая терять столь ценный кадр. Контрразведывательную структуру ВЧК возглавит Блюмкин. В августе 1918 года Орлинский сбежит от большевиков и объявится в рядах белого движения.
Ещё одним человеком в окружении Дзержинского, связанным с Западом, был А. Филиппов. До революции он был связан с издательским делом, участвуя в издании различных изданий либерального толка, которые ориентировались на Англию и Францию. После революции активно сотрудничал с ЧК, стал тайным агентом Дзержинского, при этом был вхож в эсеровские и кадетские круги.
Непосредственно подавлявший мятеж левых эсеров Вацетис И.И., ещё со времён Гражданской войны недолюбливавший Троцкого, в 1935 году объявил мятеж его «инсценировкой». Эта версия весьма интересна, особенно, если учесть особую роль Троцкого в русской революции и его связи с Соединенными Штатами (вернее финансовыми структурами США). Во время споров по поводу мира с Германией Троцкий занял откровенно провокаторскую позицию - выступая и против мира, и против войны. При этом Троцкий имел плотные контакты с представителями Антанты. Встречаясь 5 марта с британским и американским представителями Б. Локкартом и Р. Робинсоном, Троцкий выразил готовность принять военную помощь Антанты против Германии. Троцкий, будучи представителем «финансового интернационала» в России, активно продвигал идею военно-политического союза с Антантой. В итоге можно сказать, что левые эсеры оказались всего лишь «инструментом» грандиозного заговора, в котором приняли участие «левые коммунисты» и троцкисты-интернационалисты, а также спецслужбы стан Антанты. Истинные заказчики мятежа 6 июля были в Англии и США. Антанта хотела «вернуть» Россию и снова стравить её с Германией. Однако «безголовые» интеллигенты-истерики» провалили идею. Ленин в этой борьбе одержал вверх. «Разоблачения» Вацетиса не продлили ему жизнь: в ноябре 1937 года он был арестован по обвинению в участии в так называемой «латышской фашистской шпионско-террористической организации в РККА», якобы виновной в подготовке «контрреволюционного переворота». В июле 1938 года расстрелян.
С другой стороны, по свидетельству Карла Радека, мягкость большевиков была связана с тем, что они «испугались» фанатизма левых эсеров. - Положение большевиков в это время сильно осложнилось началом мятежа Чехословацкого корпуса и эсеро-белогвардейскими восстаниями в Ярославле, Муроме и Рыбинске. Согласно советской историографии, в Ярославле восставшими впервые в истории Гражданской войны была использована баржа смерти, на которую посадили 82 большевика.
«Третья революция»?
Некоторые западные историки и политологи называют серию прокатившихся по России контрреволюционных мятежей, начавшихся с левоэсеровского мятежа 6-7 июля 1918 в Москве и продолжавшихся по 1921 год, третьей или четвёртой русской революцией - после Революции 1905-1907 годов, Февральской и Октябрьской революций. К событиям «четвёртой русской революции» они относят также Кронштадтский мятеж, многочисленные крестьянские выступления, самым крупным из которых стала так называемая «Антоновщина» в Тамбовской губернии, деятельность анархических групп, «махновщина» и др. Всех их в той или иной степени объединяли лозунги «За Советы без большевиков (коммунистов)» и враждебность к любому государству как орудию подавления. Эти выступления базировались на «крестьянской стихии», бившейся как против красных, так и против белых.
Использованная литература:
1. Восстание левых эсеров — Википедия
2. Александр Самсонов. Загадка "восстания" левых эсеров 6 июля 1918 года. http://oko-planet.su/history/historyriddles/197189-zagadka-vosstaniya-levyh-eserov-6-iyulya-1918-goda.html
|
