А.П. Родзянко, Н.Н. Юденич. Наступления белых на Петроград в 1919 г. Часть 3

Весеннее наступление, А.П. Родзянко

Из материалов Vinogradskaya, http://webcache.googleusercontent.com/search?q=cache:JIHCrCDhsMYJ:voynablog.ru/2012/08/18/pervoe-nastuplenie-yudenicha-na-petrograd/+&cd=5&hl=ru&ct=clnk&gl=ru

Война на море

Последние усилия — бои 20—25 октября

К 20-му октября колонны СЗА вышли на линию наибольшего продвижения в сторону Петрограда: Лигово — Красное Село — Царское Село — Колпино.^[1]: Троцкий усилил обороняющую Петроград группировку до 40 000 бойцов при 453 орудиях, 708 пулемётах, 6 бронепоездах, 9 бронеавтомобилях 23 самолётах^[12] и назначил на 21 октября переход в контрнаступление.^[1] В ночь на 20 октября с чей-то подачи весь мир облетела срочная радиограмма о том, что красный Петроград пал, а Кронштадт захвачен английским флотом.^[1]:

Боевые действия на левом фланге СЗА

Атаки красноармейцев и десанта моряков Красного Балтфлота на обнажённый левый фланг СЗА начались ещё 19 октября. Здесь на всём пространстве от Красной Горки до Стрельны маневрировал один резервный Конно-егерский полк. До 21 октября немногочисленным частям белых удавалось отбивать атаки упорно атакующих красных, но в тот день красным удалось овладеть Ропшей и 23 октября развить наступление на Русскую-Капорскую и Красное Село, в тыл ливенцам, которым пришлось вместо атак на Стрельну развернуться и ликвидировать прорыв в тылу. Ослабленные части ливенцев, которые до этого медленно, но методично вытесняли красных из каждой деревни на своём пути, повели 24 октября наступление на Стрельну, но, потеряв до 50 % личного состава были вынуждены вернуться на прежние позиции.^[1]: 25 октября красные части вновь повели наступление на Русскую-Капорскую. Как вспоминал очевидец красной атаки, она велась «четырьмя цепями, двигавшимися одна за другой, а за ними следовали сплошные колонны резервов». По сведениям белых источников, «красные бойцы были сильно возбуждены кокаином, который специально выдавался всем красноармейцам до наступления». Советский историк Корнатовский предположил, однако, что белогвардейцы лишь «восприняли революционный энтузиазм красноармейцев…за искусственную возбуждённость».^[1][13][14] Белые не смогли удержать Красное-Копорское, что решило и судьбу Красного Села, которое пришлось оставить в ту же ночь.^[6]

В те же дни РККА пыталась совершить более глубокий обхват СЗА, наступая на юг из окрестностей «Красной Горки» и Петергофа на Гостилицы — Волосово, чтобы, перерезав Балтийскую железную дорогу, лишить белые части возможности отступления. Из-за отсутствия каких бы то ни было резервов, белых войск в данном районе не было. Однако, находящиеся в осаде «Красной Горки» части 1-й эстонской дивизии нанесли по колонне красных фланговый удар, принудив её вернуться на первоначальные позиции.^[6]

Боевые действия на центральном участке

В этот момент к наступательной операции присоединились танки, которые искусно использовались белым главнокомандованием, оперативно перебрасывающим их в места наиболее упорного сопротивления красных. В течение 23—22 октября на подступах к Пулково шли ожесточённые бои, атаки талабцев и островцев сменялись контратаками красных курсантов, финских коммунистов и башкир. Корабли Красного Балтфлота вынуждены были прекратить огневую поддержку сухопутных частей, так как при переменном успехе атак невозможно было не вредить огнём собственной пехоте. Вечером 23-го октября красным удалось, ударом по Вятскому полку, занимающему позиции на стыке 2-й и 3-й дивизий, опрокинуть его. Причём беспорядочное бегство полка, состоявшего в 3-й дивизии (которая вместо овладения станцией Тосно продвинулась к Павловску с юга), пришлось в направлении расположения 2-й дивизии, полки которой из-за слухов о прорыве фронта и возникшей из-за этого панике также начали отступление.

Хотя 25 октября белые, после произведённых перегруппировок, пытались наступать и продвигались вперёд, но закрепиться на вновь отбитых позициях, из-за контратак многократно превосходящих сил красных, не могли и отступали. Сказалось полное отсутствие резервов. Первый успех воодушевил красных. Инициатива, до того дня бывшая в руках у белых, перешла к красному командованию. Теперь оно решало, где нанесёт удар, а белые штабы должны были думать, из какого места перебросить уставшие и воюющие части, чтобы закрыть очередную «дырку».^[6]:

Контрнаступление РККА

Сила и дислокация сторон к началу контрнаступления

Северо-Западная и Эстонская армии

К моменту перехода РККА в наступление численность СЗА увеличилась до примерно 25 000 бойцов^[15] за счёт мобилизаций в белую армию пленных красноармейцев и притока добровольцев с отвоёванных территорий. Примерно 25 октября 1-я дивизия была срочно переброшена из-под Луги в район восточнее Гатчины. 30 октября за ней последовала Отдельная бригада. На всём пространстве от Чудского озера до Луги белые имели одну 4-ю дивизию численностью около 3 000 штыков.

Войска Петроградского военного округа РККА

К концу октября боевой состав 7-й армии, несмотря не непрерывно подходящие резервы, не превышал 20 000 человек. Армия несла огромные потери.^[1]: Кроме 7-й армии Петроградский фронт держали части Петроградского гарнизона и «внутренней обороны» города, а также различные отряды, сформированные в срочном порядке специально для отражения наступления Юденича из преданного и поддерживающего советскую власть местного населения — коммунистических рабочих, красных курсантов и т. п. На южном берегу Финского залива были высажены десанты матросов Красного Балтфлота.

15-я армия РККА

15-я армия РККА, входившая в состав Западного фронта, располагалась на его правом фланге и занимала позиции от Псковского до Белого озера. Армия насчитывала 33 500 штыков и сабель, 128 орудий и 625 пулеметов^[12] и состояла из трёх стрелковых дивизий — 10-й, 11-й и 19-й.

Планы красного командования

Общая численность сухопутных красных войск оценивалась в 59 тыс. штыков, 2 тыс. сабель, 243 орудия, 1297 пулемётов^[16], бронепоезда. Разработанный план наступления предполагал нанесение ударов 7-й армией от Тосно и 15-й армией от Луги по направлениям, сходящимся в районе Ямбурга. Если бы план удался, вся Северо-Западная армия, сконцентрированная на подступах к Петрограду, попала бы в окружение. 7-я армия должна была перейти в наступление 21 октября. 15-я армия — 26 октября^[16].

Ход боевых действий

Действия РККА против Северо-Западной армии

Бои 21 — 25 октября происходили с переменным успехом. Фронтальными ударами красным удалось сбить белых с позиций и несколько оттеснить их от Петрограда, но с появлением на театре военных действий 1-й дивизии полковника Дзерожинского и Отдельной бригады положение нормализовалось. Белое командование даже смогло выделить из состава Ливенской дивизии отдельную ударную группу для ликвидации выступа на левом фланге СЗА в районе Кипень — Витино, угрожавшего всей вырвавшейся вперёд СЗА. В состав ударной группы, командование которой было поручено генерал-майору Пермикину, вошли Талабский, Семёновский, Конно-Егерский, Булак-Балаховича полки, два танка «Бэби», ударный танковый батальон, личная сотня генерала Родзянко и десантная рота.^[6]: Удачными манёврами ударной группе Пермикина удалось 29 октября разгромить красные группировки в районе Ропши, а 1 ноября обходным манёвром принудить красных начать отход от Красного Села. Аналогично складывалась обстановка и на Гатчинском участке — белые части в течение 31 октября — 2 ноября, пополненные снятыми с Лужского направления частями, пытались вырвать инициативу из рук красных, достигая тактических успехов — оттесняя противника и перемалывая всё прибывающие и прибывающие красные подкрепления. Но в этот момент, из-за катастрофического развития ситуации на Лужском направлении, белое главнокомандование отдало приказание частям, сражающимся на Петроградском фронте, начать отступление.^[6]: 24 октября по приказу Троцкого в наступление перешла 15-я армия РККА. Наступление проходило в сложных условиях осеннего бездорожья, а наступившие холода отрицательно сказывались на физическом состоянии плохо экипированных красноармейцев. Наступавшие на флангах армии 10-я и 19-я дивизии встретили сопротивление белых и смогли продолжить наступление при крайне незначительном темпе продвижения^[8] — за первые 8 дней наступления каждая из дивизий продвинулись на 70 — 80 километров по фронту. Против 10-й дивизии белые даже удачно контратаковали, переправляясь через реку Желчу и захватывая плацдармы на южном берегу^[1]:[6]. Находящаяся в центре 11-я советская дивизия, располагавшаяся между станциями Струги Белые и Плюсса, не встречая никакого сопротивления из-за отсутствия противника, перерезала железнодорожное сообщение Луга — Гдов и к 1-му ноября вышла на подступы к Луге. 2 ноября Луга была взята обходным манёвром с запада. При этом некоторые белые части, отступавшие на запад с позиций восточнее Луги через город, не зная, что он уже в руках красных, попали на его улицах в засаду были наголову разбиты (Нарвский и Гдовский полки). 3 ноября красные продолжили продвижение на север и заняли станции Преображенская и Мшинская. Такое положение дел, а также продвижение 10-й дивизии в направлении Гдова и 11-й в направлении Ямбурга создали опасность белым войскам под Гатчиной, над ними нависла угроза оказаться отрезанными от эстонской границы.^[1]:

В связи с успешным наступлением дивизий 15-й армии РККА, в Гатчине началась паника, распространять которую стал сам комендант города, начавший всех предупреждать, что необходимо как можно скорее покинуть город. По свидетельствам некоторых очевидцев, панике способствовали верхи армии.^[1]: В ночь на 3 ноября Гатчина была оставлена белыми без боя. Из воспоминаний генерала Ярославцева:^[1] «… при отходе от Гатчины войска, не имея руководящих указаний, отходили в беспорядке. Начальники дивизий ездили к генералу Юденичу в Нарву за инструкциями, но ни он, ни начальник штаба генерал Вандам, ни его коллеги — Малявин и Прюссинг — не знали, на что решиться, и отход обратился в бесцельное, стихийное отступление».

Между тем части 15-й армии РККА продолжали движение на северо-запад и запад, направлением на Ямбург-Нарву и Гдов. Особенно глубоко проникла в тылы белых кавалерийская группа, сформированная из двух полков — кавполка 11-й дивизии и Эстонского кавалерийского полка, численностью 350—400 сабель при нескольких пулемётах. Группа рейдом прошла до самого Гдова. Уничтожив склады и тыловые учреждения СЗА на своём пути, распустив по домам команды вновь мобилизованных в Северо-западную армию местных жителей, захватив много трофеев и около 300 пленных, она вышла в расположение красных войск уже у самого города. Угроза полного окружения основной группировки СЗА стала настолько реальной, что белое командование приняло решение о всеобщем отступлении.

Отступление проходило поспешно, но при этом в полном порядке. Наступающая 7-я армия на несколько дней потеряла соприкосновение с отступающими частями СЗА. Белые попытались организовать оборону на линии Волосово — Лигово, но в результате ожесточённого боя красная пехота при поддержке бронепоезда «Черноморец» и кавалерии выбила их с позиций.^[1]:

К 7-му ноября СЗА отступила на свои летние позиции под Ямбургом. 8 ноября белые оставили Гдов. К 12 ноября обе красные армии достигли нижнего (северного) течения реки Луги. 14 ноября при поддержке бронепоезда «Черноморец» красные вошли в Ямбург. Белые потеряли до 600 человек пленными, 35 пулемётов, три орудия. Было освобождено около 500 пленных красноармейцев. Под контролем белых не осталось ни одного крупного города.^[6]:

Советский историк Корнатовский отмечал, что с первых дней наступления, в занимаемых местностях, прилегающих к Петрограду, Красная армия получала от местного населения «всемерную поддержку»^[1]: и «посильную помощь»,^[1] которые выражались в предоставлении фуража, квартир, подвод и рабочей силы.^[1] Он же приводил факты, о том, что по мере продвижения Красной армии на запад в сторону границ с Эстонией, благожелательное отношение к Советской власти сменилось на отрицательное, что в некоторых случаях было вызвано несвоевременным подвозом в армию пищи и фуража, из-за чего красное командование было вынуждено прибегать к реквизициям. Особо отмечались конфликты между местным населением и башкирскими частями.^[1]

Боевые действия на южном побережье Финского залива

Части эстонской 1-й дивизии, принимавшие участие в наступлении СЗА, к концу октября всё ещё были скованы осадой фортов «Передовой» (бывший «Серая Лошадь») и «Краснофлотский» (бывший «Красная Горка»). Взять с суши форты не удалось. Помощь англичан с моря была запоздалой, робкой и незначительной.

2 ноября в Нарве было проведено совместное военное совещание командования СЗА, военно-морских и сухопутных сил Эстонии и начальника английской военной миссии Великобритании Рихарда Хекинга. Решался вопрос о дальнейших действиях. Стороны обвиняли друг друга в военных неудачах. Юденич сообщил, что ввиду отсутствия действенной поддержки на море флота Великобритании и из-за того, что союзникам не удалось захватить Кронштадт, он начал отступление. На что Хенинг обвинил Юденича в неоказании поддержки правому флангу адмирала Питки, припомнив заявление Юденича о том, что для него Красная горка и Кронштадт не имели никакого значения. На это ничего внятного Юденич не ответил, лишь пробормотал о недостаточной помощи союзников. Совещание окончилось решением эстонского командования о свертывании операции на советской территории и отходе на позиции на границе Эстонии, «так как выяснилось, что армия Юденича уже давно превратилась в беспорядочное стадо и что его последние сообщения о боях — ложь и выдумки». К 14-му ноября, когда Красная армия подошла к границе Эстонии её встретила на заранее укреплённых оборонительных позициях Эстонская армия.^[1]

Бои на Эстонской границе

Боевые действия на восточной Эстонской границе, получившие в советской историографии название «Нарвская операция», проходили с середины ноября до 31 декабря 1919 года (когда между Эстонской и Советской республиками было заключено перемирие) и отличались ожесточённостью боёв, проходивших в тяжёлых климатических условиях, усугубляющихся трудностями пребывания в болотистой местности, и нарастающей в связи со всеми этими факторами измождённостью сторон.^[1] Красная армия, сосредоточившая на данном участке шесть дивизий, пыталась уничтожить СЗА и захватить Нарву, чтобы сделать эстонцев, ведущих мирные переговоры, более сговорчивыми.

После падения Ямбурга части СЗА, многочисленные обозы и беженцы (за отступавшей армией последовало примерно 80 000 — 90 000 беженцев, не пожелавших остаться в Советской России) скопились к востоку от Эстонской границы на пространстве от Чудского озера до шоссе Нарва — Ямбург. К северу от шоссе до побережья Финского залива фронт держали 1-я и 3-я дивизии Эстонской армии.^[1]:[7]

Эстонское правительство вначале не разрешило частям Северо-Западной армии переходить на эстонскую территорию. Только спустя несколько дней — 16 ноября — и после многочисленных обращений командования СЗА и представителей союзников, на левый берег р. Наровы было разрешено перевести пленных красноармейцев, некоторые группы беженцев, тыловые и запасные части СЗА. Оружие оставляли только тем частям, которые ещё не утратили боеспособности и были готовы и далее продолжать вооружённую борьбу с большевизмом. Некоторые части самовольно уходили на левый берег, но такие оказывались в ещё худших условиях, чем сражающиеся на правом берегу — их разоружали и размещали в лагерях для интернированных — как правило под открытым небом в болотистой местности.

Примерно 2/3 СЗА продолжали сражаться с РККА на вверенном им участке. Силы армии таяли. Не имея тыла, не получая должного снабжения и медицинской помощи, не имея укрытия, не видя никаких перспектив из-за отказа Эстонии принять армию на свою службу, солдаты СЗА впадали в отчаяние и дезертировали, кто на территорию Эстонии, кто возвращался на территорию Советской России. Началась эпидемия тифа. Но при всём этом армия продолжала отбивать ожесточённые атаки красных. Её вклад в оборону Эстонии и в это время невозможно переоценить, так как на начальном этапе обороны Эстонская армия не располагала на границе достаточными силами, чтобы сдержать 2 красные армии. Но если к началу оборонительного сражения СЗА держала 1/3 фронта, то к концу декабря из-за убыли состава армии её части держали только 1/6 общей протяженности фронта.^[7]

В целом Нарвская операция выявила огромные дефекты в управлении красными войсками — разведка, координация действий различных родов войск, штабная и командирская работа — всё было на очень низком уровне.^[1] Красная армия не смогла выполнить поставленные задачи, а к концу декабря 1919 была полностью вымотана непрерывными боями и тяжёлыми погодными условиями.^[7]

Катастрофа Северо-Западной армии

Ещё 14 ноября 1919 г. Юденич, видя катастрофическое для его армии развитие ситуации, послал эстонскому главнокомандующему Лайдонеру следующую телеграмму: «Красные подавляющими силами упорно атакуют и местами теснят части вверенной мне армии, особенно со стороны Гдова. Войска до крайности утомлены беспрерывными боями. На крайне тесном пространстве между фронтом и эстонской границей — в непосредственном тылу войск скопились все обозы, запасные, пленные, беженцы, что до крайности стесняет маневрирование войск, малейший неуспех может создать панику в тылу и привести к катастрофе и гибели всей армии. Необходимо не позднее завтрашнего дня перевести все тылы на левый берег Наровы. Предвижу возможность и даже неизбежность дальнейшего отхода армии, что может вызвать конфликт в случае перехода границы Эстонии. Во избежание неминуемой гибели армии я прошу вас не отказать немедленно принять под ваше командование вверенную мне армию и назначить ей участок общего с вверенными вам войсками фронта. Прошу вас доложить мою просьбу эстонскому правительству о принятии Северо-Западной армии под покровительство Эстонии. Для переговоров командирую генерала Родзянко».^[1]:

Но ситуация коренным образом изменилась в сравнении с ноябрём 1918 г. Эстонская армия окрепла и больше не нуждалась в помощи русских антибольшевистских сил. Эстонское правительство посчитало, что дело Северо-Западной армии проиграно, и сделало ставку на заключение мира с Советской Россией. Эстонцы отвернулись от Северо-Западной армии.^[7] Эстонское правительство с 16-го ноября разрешило пропуск на свою территорию некоторых категорий северозападников и русских беженцев. При этом эстонские власти разоружали военнослужащих, отбирали припасы и амуницию, а зачастую и личное имущество. Журналист Г.И. Гроссен так описывал происходящее на границе: «Несчастные русские, несмотря на зимнюю стужу, буквально раздевались, и всё беспощадно отнималось. С груди срывались нательные золотые кресты, отнимались кошельки, с пальцев снимались кольца. На глазах русских отрядов эстонцы снимали с солдат, дрожащих от мороза, новое английское обмундирование, взамен которого давалось тряпьё, но и то не всегда. Не щадили и тёплое нижнее американское бельё, и на голые тела несчастных побеждённых накидывались рваные шинели».^[1]:

Встреченные таким образом бойцы СЗА размещались в лагерях для интернированных в болотистой местности Вируского уезда, зачастую под открытым небом. Множество людей заболели и умерли от переохлаждения и истощения. Из-за скученности людей в антисанитарных условиях быстро распространилась завшивленность и началась эпидемия тифа. Эстонские власти объясняли такое отношение к северозападникам и русским беженцам тяжелым положением в самой Эстонии и отсутствием ресурсов для оказания помощи.^[7]

К концу ноября войска Юденича были прижаты к границе и перешли на эстонскую территорию, где были разоружены и интернированы своими бывшими союзниками. Юденич сдал командование армией 28 ноября генерал-лейтенанту П.В. Глазенапу, который 1-го декабря издал свой единственный приказ по армии, пытаясь приободрить военнослужащих. Между тем эстонские власти начали всячески препятствовать деятельности русских тыловых учреждений и вообще русских организаций, находящихся в Эстонии, пытаясь вообще изгнать их со своей территории в преддверии назначенной на 3 декабря открытия эстонско-советской мирной конференции. К этому моменту английское правительство также приняло для себя решение прекратить помощь русским антибольшевистским формированиям и начать торговые отношения с Советской Россией. Только Франция ещё поддерживала белую Северо-Западную армию.^[1] В начале декабря Верховный совет Антанты, встревоженный сообщениями членов политического совещания об отношении Эстонского правительства к СЗА и слухами о намерении Эстонии заключить мир с Советской Россией, направил Эстонии запрос о действительном состоянии дел. Ответ Эстонского правительства, составленный в претенциозной манере, содержал прямые фальсификации и искажения фактов, ставившие целью оправдать отказ от продолжения сотрудничества со своей бывшей союзницей по антибольшевистской борьбе и обосновывающие необходимость заключения мира с Советской Россией.^[4]

В начале декабря русское Северо-Западное правительство проводило ежедневные совещания, ища пути выхода из создавшегося положения. Заслушав доклад военного министра правительства Н.Н. Юденича о состоянии армии и перспективах дальнейшей борьбы, правительство 3 декабря послало ноту Эстонскому правительству, в которую были включены следующие пункты: 1) части СЗА на территории Эстонии должны рассматриваться как резервная армия и им должно быть разрешено вернуться на русскую территорию; 2) армии должны быть возвращены вся амуниция и снаряжение; 3) Эстония должна предоставить СЗА район переформирования, как плацдарм для подготовки нового наступления на Петроград. Данная нота была поддержана французским военным представителем, но правительство Эстонии ответило отказом:^[1]

Как возможности сохранения армии и продолжения борьбы с большевизмом обсуждались варианты переброски боеспособных частей СЗА морем в Северную область или во ВСЮР, но союзники отказались предоставить тоннаж, а зафрахтовать необходимое количество транспортных судов за свой счёт белое командование было не в состоянии. Как вариант продолжения борьбы в северо-западной области изучалась возможность проведения десантной операции из наиболее боеспособных частей СЗА, которые при помощи британского флота можно было бы высадить на максимально близкой к Петрограду территории, для молниеносного удара по бывшей столице, но планы этой операции не нашли поддержки у англичан. Планы переброски на Польский фронт также остались на бумаге (впрочем, значительное количество северозападников, продолживших антибольшевистскую борьбу, в конечном итоге оказались именно на Польском фронте).^[4]

К концу декабря северозападникам и беженцам наконец-то разрешили перейти на территорию Эстонии и разместиться в Нарве. Для СЗА начался «последний и самый жуткий круг страданий». Армию разоружили и всех разместили в огромных бараках — «гробах». Началась эпидемия тифа. Люди умирали сотнями, трупы свозили на окраину Нарвы и сбрасывали в общие могилы на так называемом «трупном поле». Видя отношение местных властей к бесправным русским, эстонская чернь позволяла себе по отношению к ним хулиганские выходки. Частыми были уличные избиения и издевательства со стороны недисциплинированных солдат эстонской армии.^[7]

Масса рядовых русских солдат, особенно бывших красноармейцев, попавших в ряды СЗА по мобилизации, единственным выходом видела для себя возвращение на советскую территорию. С момента заключения перемирия 31 декабря по конец января только на нарвском боевом участке было зафиксировано 7 611 перебежчиков. Офицеры также самовольно оставляли армию — те, кому позволяли средства, уезжали во ВСЮР или на Север, остальные просто уезжали, ища возможность устроиться хоть где-нибудь.^[4]

22 января 1920 года Н.Н. Юденич издал приказ о ликвидации Северо-Западной армии. Была сформирована Ликвидационная комиссия, которой Юденич передал оставшиеся у него 227 000 фунтов стерлингов. 28 января Юденич был арестован военнослужащими формирования Булак-Балаховича при содействии эстонских властей, но освобождён после вмешательства французской и английской миссий. 24 февраля 1920 Юденич выехал из Эстонии в вагоне английской военной миссии и 25 февраля прибыл в Ригу.

Причины поражения белых

Изначальная несопоставимость сторон в возможностях по привлечению людских ресурсов и вооружения А отсутствие резервов и растянутость фронта Северо-Западной армии к 21 октября позволили Красной армии остановить наступление белых и 22 октября прорвать их оборону.

В ходе наступления не была перерезана Николаевская железная дорога, что позволило Троцкому беспрепятственно перебрасывать подкрепления под Петроград и создать многократное превосходство красных над белыми.

Белые поднимали лозунги и преследовали цели характерные всем белым армиям, в результате им удалось отмобилизовать лишь несколько тысяч человек и это для региона с многочисленным населением. То есть люди их не поддержали. В то же время красные были гибче, сулили все, что угодно. Если бы белые немедленно выстраивали народовластие на захваченных территориях, то у них был бы шанс - народ пошел бы к ним защищать свою народную власть гораздо охотнее (правда, тогда белые бы стали не белыми, а зелеными).

В отношении мобилизации и борьбы с дезертирством белые не применяли таких жестокостей как красные. Троцкий, в качестве наказания за оставления позиций, применил децимации — в отступивших частях расстреливали каждого десятого красноармейца

Лозунги белых о Единой и неделимой отпугивали от борьбы недавно образовавшиеся Прибалтийские государства и «союзников». Побуждали их к неоказанию эффективной помощи и даже к предательству. Тем более, что большевики обещали им значительные политические и территориальные уступки

У различных антибольшевистских сил, действовавших в северо-западном районе бывшей Российской империи, не было взаимного доверия и согласованности в действиях.^[4]:

Одной из причин неудачи осеннего похода на Петроград явилось выступление Западной армии против Риги. Эта многочисленная и хорошо вооружённая военная сила не только не оказала СЗА никакой помощи, но и своими действиями оттянула на себя силы союзников последней — англичан и эстонцев. В результате Красный Балтийский флот имел возможность поддержать оборону Петрограда, а с южного берега Финского залива, оставшегося в руках красных, над левым флангом СЗА нависла угроза флангового удара.^[4]