|
Кровавые уроки Кронштадтского восстания.
Александр Березин. Кровавый лед Кронштадта. http://www.bratishka.ru/archiv/2006/2/2006_2_11.php
Википедия,
Кроншта́дтское восста́ние (также Кронштадтский мятеж[1][2]) — вооружённое выступление гарнизона города Кронштадта и экипажей некоторых кораблей Балтийского флота против большевиков в марте 1921 года [3][4].
Руководитель восстания: Степан Максимович Петриченко (1892—1947)
ПРЕДШЕСТВУЮЩИЕ СОБЫТИЯ
События, которые произошли в марте 1921 года в Кронштадте, в нашей истории именуются мятежом. Что звучит несколько абсурдно — поскольку всем нам хорошо известно, что моряки-балтийцы были гвардией революции 1917 года, но уже 4 года спустя те же самые моряки повернули свои штыки против приведенных ими к власти большевиков. К слову сказать, Балтфлот бузил и в 1919 году, но тогда неповиновение было быстро погашено еще мало кому известным Иосифом Сталиным. Зима 1920/1921 года была пиком политики военного коммунизма в России. Острая нехватка ощущалась буквально во всем. Главной же бедой стал почти полный паралич транспортной системы. Железная дорога стояла обездвиженной — отнятый у крестьян хлеб и добытый трудармией уголь лежали под открытым небом на узловых станциях, а города голодали и мерзли. Гражданская война завершилась, однако вместо всеобщего благоденствия страна получила колоссальную разруху, натуральный средневековый обмен и жестокость ВЧК.
Сам по себе Кронштадт как главная база флота был поражен вакханалией и безалаберностью — корабли ржавели на приколе и были превращены в казармы, где вся учебно-боевая подготовка свелась к поддержанию хоть маломальских нормальных санитарных условий и к огромному количеству политбесед, митингов. Основная масса кораблей флота находилась в Питере, в крепости же сосредоточили наиболее боеспособную эскадру, которую охраняло 34 береговых батареи, общая численность командиров, политработников, моряков и солдат Кронштадта на 13 февраля 1921 года составляла 26 887 человек. Дисциплина оставляла желать лучшего — только в начале года из крепости дезертировало 674 человека. К этому необходимо добавить, что в отличие от армии, на флоте демобилизацию проводили крайне скупо — негде было готовить кадры, и основная масса матросов давно уже отслужила все положенные сроки. Политдонесения комиссаров этой зимы не отличались чем-либо от предыдущих: "В экипаже наблюдается "усталость" старших призывов; молодежь нечем обмундировать; все беспокоятся за родных, которые терпят от продразверстки". Единственным "новшеством" было то, что появилось роптание по поводу урезания пайка — голод дошел и до балтийцев. Командующий Балтфлотом Ф.Раскольников своим поведением только подливал масла в огонь: огромный ряд ключевых постов на флоте занимали его родственники и ставленники, а его жена в шикарном особняке с неимоверной помпой устраивала пышные приемы. Сам Раскольников (настоящая фамилия Ильин) для флота был личностью случайной — избегая мобилизации в годы войны, в 24 года поступил в морской корпус, наравне с 17-летними мальчишками, и, пробыв год в гардемаринах, с головой ушел в революцию. Выдвинулся он благодаря тому, что вместе с братом организовал перевоз столичного аппарата из Питера в Москву. В это же время ему начинает симпатизировать всесильный тогда Троцкий, и уже в конце 1918 года Раскольников — комиссар Балтфлота. Но вскоре из-за его халатности в плен к англичанам попадают два эсминца вместе с ним самим. Советы его обменяли на группу английских офицеров и вместо предания суду назначили главкомом. Раскольников до конца оставался преданным лично Троцкому и вошел в нашу историю, как один из первых "невозвращенцев" — после мятежа его "попросили" с флота, послав за границу по линии Внешторга, где он благополучно и скрылся.
В Кронштадте волнения начались с так называемой петроградской волынки. 24 февраля 1921 года власти во главе с Г. Зиновьевым из-за невозможности отапливать закрыли целый ряд крупных промышленных предприятий в Питере, в результате масса рабочих, которые получали продовольственные талоны, оказались на грани голодной смерти. В городе начались волнения, забастовки и митинги рабочих с политическими и экономическими требованиями, а у Дерябинских казарм дело дошло и до стрельбы. Опора правительства — курсанты военных училищ разгоняли демонстрации, было введено военное положение, газеты кричали о меньшевистском заговоре, РКП(б) расценил волнения на заводах и фабриках города как мятеж, начались аресты рабочих активистов. В городских выступлениях моряки активного участия не принимали, но эти события послужили толчком к восстанию гарнизона Кронштадта.
НАЧАЛО ВОССТАНИЯ
28 февраля 1921 года на линкоре «Петропавловск» состоялось общее собрание, где личный состав решил выслушать группу краснофлотцев, вернувшихся из Петрограда. Председателем собрания был избран Степан Максимович Петриченко — кадровый моряк. Родившийся на Полтавщине и в 1914 году призванный на Балтику, он занимал к этому моменту должность старшего писаря линкора и был беспартийным. Потрясенные увиденным в Петрограде моряки, видимо, сгустив и без того не радужные краски, превратили собрание в антиправительственное выступление. Повсюду слышались речи, что дальше терпеть нет сил и пора браться за винтовки, как в 17-м… Собрание проводилось вместе с личным составом соседнего линкора «Севастополь». Атмосфера накалилась до предела. В итоге была принята резолюция с требованиями провести перевыборы Советов, упразднить комиссаров, предоставить свободу деятельности всем социалистическим партиям, разрешить свободную торговлю[5]; - всего 15 пунктов, по большей части экономического характера, в политическом же плане моряки выдвинули лозунг "За Советы без большевиков". Маховик мятежа был запущен, а Петриченко стал его номинальным руководителем. Хотя о неповиновении говорить не приходится — моряки линкоров ограничились лишь тем, что переслали свою резолюцию телеграфом по всему гарнизону.
1 марта 1921 года на Якорной площади Кронштадта состоялся 15-тысячный митинг под лозунгами «Власть Советам, а не партиям!». На митинг прибыл председатель ВЦИК М. И. Калинин, он попытался успокоить собравшихся, но матросы сорвали его выступление. После этого он беспрепятственно покинул крепость. Калинина отпустили в Питер, что лишний раз указывает на отсутствие плана действий у мятежников — ведь это был бы ценный заложник в их руках. Однако затем комиссар флота Н.Н. Кузьмин и председатель Кронштадтского совета П.Д. Васильев были арестованы[6]. В крепости поменяли караулы, а телефонист Яковенко в ночь передал открытым текстом, что "в Кронштадте коммунисты отстранены от управления и вся власть перешла в руки РВС". Новость с быстротой ветра облетела всю Россию. Официальная пресса объявила о "меньшевистском заговоре под командованием царского генерала Козловского и его марионеток".
Александр Козловский — генерал от артиллерии тихо дослуживал свой век в крепости и ничего общего с матросами не имел, да и основная масса военных в крепости на открытое неповиновение власти идти не хотела, но руководители, понимая, что для себя лично пути к отступлению отрезали, обставили дело так, что всем стало ясно: мосты сожжены.
Моряки и красноармейцы вынесли резолюцию о поддержке рабочих Петрограда и потребовали освобождения из заключения всех представителей социалистических партий, проведения перевыборов Советов, предоставления свободы слова, собраний и союзов всем партиям, обеспечения свободы торговли, разрешения кустарного производства собственным трудом, разрешения крестьянам свободно пользоваться своей землёй и распоряжаться продуктами своего хозяйства, то есть ликвидации продовольственной диктатуры[7].
1 марта 1921 года в крепости был создан «Временный революционный комитет» (ВРК) во главе с матросом С. М. Петриченко, в комитет также вошли его заместитель Яковенко, машинный старшина Архипов, мастер электромеханического завода Тукин и заведующий третьей трудовой школой И. Е. Орешин[7].
Используя мощные радиостанции военных кораблей, ВРК немедленно передал в эфир резолюцию митинга и просьбу о помощи[6].
Известия о событиях в Кронштадте вызвали серьёзную обеспокоенность в Совнаркоме.
1 марта 1921 года было опубликовано воззвание Московского совета рабочих и красноармейских депутатов «Ко всем рабочим города Москвы и губернии, ко всем крестьянам и красноармейцам, всем честным гражданам», в котором разъяснялись причины временных хозяйственных трудностей, документ заканчивался призывом: «Долой провокаторов Антанты! Не забастовки, не демонстрация, а дружная работа на фабриках, мастерских и железных дорогах выведет нас из нищеты, спасет нас от голода и холода!»[8]
СОБЫТИЯ 2—6 МАРТА
Кронштадтцы добивались открытых и гласных переговоров с властями, однако позиция последних с самого начала событий была однозначной: никаких переговоров или уступок, восставшие должны сложить оружие безо всяких условий. Парламентёров, которые направлялись восставшими, арестовывали — например, делегация кронштадтцев, прибывшая в Петроград для разъяснения требований матросов, солдат и рабочих крепости, была арестована[3].
2 марта Петроград и Петроградская губерния были объявлены на осадном положении.
Из обращения к населению крепости и Кронштадта[11]:
Товарищи и граждане! Наша страна переживает тяжелый момент. Голод, холод, хозяйственная разруха держат нас в железных тисках вот уже три года. Коммунистическая партия, правящая страной, оторвалась от масс и оказалась не в силах вывести её из состояния общей разрухи. С теми волнениями, которые в последнее время происходили в Петрограде и Москве и которые достаточно ярко указали на то, что партия потеряла доверие рабочих масс, она не считалась. Не считалась и с теми требованиями, которые предъявлялись рабочими. Она считает их происками контрреволюции. Она глубоко ошибается.
Эти волнения, эти требования — голос всего народа, всех трудящихся. Все рабочие, моряки и красноармейцы ясно в настоящий момент видят, что только общими усилиями, общей волей трудящихся можно дать стране хлеб, дрова, уголь, одеть разутых и раздетых и вывести республику из тупика. Эта воля всех трудящихся, красноармейцев и моряков определенно выполнялась на гарнизонном митинге нашего города во вторник 1 марта. На этом митинге единогласно была принята резолюция корабельных команд 1 и 2 бригад. В числе принятых решений было решение произвести немедленно перевыборы в Совет. Для проведения этих выборов на более справедливых основаниях, а именно так, чтобы в Совете нашло себе истинное представительство трудящихся, чтобы Совет был деятельным энергичным органом.
2 марта с. г. в Доме просвещения собрались делегаты всех морских, красноармейских и рабочих организаций. На этом собрании предлагалось выработать основы новых выборов с тем, чтобы затем приступить к мирной работе по переустройству Советского строя. Но ввиду того, что имелись основания бояться репрессий, а также вследствие угрожающих речей представителей власти собрание решило образовать Временный Революционный Комитет, которому и передать все полномочия по управлению городом и крепостью.
Временный Комитет имеет пребывание на линкор «Петропавловск».
Товарищи и граждане! Временный Комитет озабочен, чтобы не было пролито ни единой капли крови. Им приняты чрезвычайные меры по организации в городе, крепости и на фортах революционного порядка.
Товарищи и граждане! Не прерывайте работ. Рабочие! Оставайтесь у станков, моряки и красноармейцы в своих частях и на фортах. Всем советским работникам и учреждениям продолжать свою работу. Временный Революционный Комитет призывает все рабочие организации, все мастерские, все профессиональные союзы, все военные и морские части и отдельных граждан оказать ему всемерную поддержку и помощь. Задача Временного Революционного Комитета дружными и общими усилиями организовать в городе и крепости условия для правильных и справедливых выборов в новый Совет. /Слова вместо немедленного, беспартийного избрания органов народной власти снизу доверху, вместо всеобщей мобилизации и формирования дружин из всего мужского населения; организации обороны, сидение на месте вместо изгнания узурпаторов, движения и распространения Русского порядка в центр и на окраины – прям ГКЧП какой-то*/
Итак, товарищи, к порядку, к спокойствию, к выдержке, к новому, честному социалистическому строительству на благо всех трудящихся.
Кронштадт, 2 марта 1921 г. Линкор «Петропавловск».
Председатель Вр[еменного] Рев[олюционного] Комитета Петриченко
Секретарь Тукин
— «Известия Временного революционного комитета…», 8 марта 1921 г.
Дезинформация производилась во время самих событий. Согласно Кибальчичу в ночь со 2 на 3 марта его разбудил телефонный звонок шурина Зиновьева — Ильи Ионова, который сообщил, что Кронштадт во власти белых и они все мобилизованы, а организатор мятежа генерал А.Н. Козловский, также с раннего утра на пустых улицах города он заметил расклеенные листовки с призывом к оружию пролетариата, гласящие о заговоре Козловского в Кронштадте. Кибальчич уверен, что придумал «белого генерала Козловского» только Калинин[9].
Восставшие были объявлены «вне закона». Последовали репрессии в отношении родственников руководителей восстания. Их брали в качестве заложников. В числе первых были арестованы члены семьи генерала Козловского[10], в скором времени их сослали в СЛОН (Соловецкий лагерь особого назначения). Вместе с ними были арестованы и сосланы в Архангельскую губернию все их родственники, в том числе и дальние (27 человек). Брать заложников продолжали и после того, как Кронштадт пал. Арестовывали родственников руководителей ВРК и военных специалистов, которые ушли из Кронштадта в Финляндию[3].
3 марта 1921 года в крепости был образован штаб обороны, который возглавил бывший капитан Е. Н. Соловьянинов, в состав штаба вошли «военные специалисты»: командующий артиллерией крепости, бывший генерал А. Р. Козловский[12], контр-адмирал С. Н. Дмитриев, офицер генерального штаба царской армии Б. А. Арканников[5].
Сами вожаки, а это пять человек, именуемые "ревкомом", по большей части вели половинчатую политику. Они тайно привлекли к делу бывших офицеров, но не вняли их советам о переходе к решительным действиям — а именно захвату Ораниенбаума и Сестрорецка, дабы иметь плацдарм на берегу и пополнить за счет складов этих городов продовольственный запас крепости. Петриченко, видимо, возлагал надежды на то, что вместе с ними поднимется и Петроград /да-да, на то, что домохозяйки прогонят картавых оккупантов – хотя ему надо было не ждать, а поднимать город самому, отправлять туда вооруженные отряды для захвата центров управления, арсеналов, мобилизации жителей и формирования дружин, тем более что народ там роился и был готов выйти на улицу/. Однако все приказы ревкома выполнялись вяло и нехотя, в результате к 4 марта Кронштадт был полностью блокирован Красной Армией. В военном отношении положение мятежников было аховым — из-за полного запустения часть орудий и пулеметов просто оказалась непригодной к стрельбе, так как они не чистились несколько лет, а часть из них была в разобранном состоянии; разведка не велась. Положение в Питере будоражило воображение, по гарнизону ползли всевозможные слухи, но агитаторов из крепости заградотряды советской власти отлавливали на полпути, радиоточка Кронштадта умело подавлялась, а пустующие форты так и не были заняты. Кронштадтцы усердно агитировали своих коллег, но без активных действий ни петроградский гарнизон, ни другие части, разбросанные по округе, на сторону восставших не перешли.
Власть же, напротив, принимала самые энергичные меры. В срочном порядке 5 тысяч моряков были переброшены из Петрограда на юг, как было заявлено официально — для усиления Черноморского флота, на самом же деле — неблагонадежные кадры просто отослали подальше от района мятежа. Над Кронштадтом с самолетов постоянно разбрасывали листовки, а крепость была быстро блокирована стрелковыми частями, в которых продпаек увеличили в два раза. С восставшими никто в переговоры не вступал, общее руководство операцией поручили Троцкому, в его штаб вошли Каменев и Тухачевский.
4 марта Комитет обороны Петрограда предъявил Кронштадту ультиматум, над крепостью были разбросаны листовки с текстом о немедленной сдаче властям. Не доверяя местным полкам, Троцкий вызвал из Гомеля проверенную 27-ю дивизию, назначив дату штурма — 7 марта. Такая поспешность объяснялась тем, что 8 марта открывался Х съезд ВКП(б), а при его, Троцкого, разногласиях с Лениным проблему Кронштадта надо было решать до начала съезда. Восставшие должны были либо принять его, либо отклонить и сражаться. /Говорят: Лучшая защита – это нападение*/ В тот же день в крепости состоялось заседание делегатского собрания, на котором присутствовали 202 человека. Было решено защищаться. По предложению Петриченко состав ВРК был увеличен с 5 до 15 человек.
К этому времени гарнизон крепости Кронштадт насчитывал 26 тысяч военнослужащих[13], однако в восстании участвовал не весь личный состав — в частности, 450 человек, отказавшиеся примкнуть к восстанию, были арестованы и заперты в трюме линкора «Петропавловск»; с оружием в руках на берег в полном составе ушла партийная школа и часть матросов-коммунистов[5], имелись и перебежчики (всего, до начала штурма, крепость покинули более 400 человек)[14].
ШТУРМ 7—18 МАРТА
5 марта 1921 года приказом Реввоенсовета № 28 была восстановлена 7-я армия под командованием М. Н. Тухачевского, которому предписывалось подготовить оперативный план штурма и «в кратчайший срок подавить восстание в Кронштадте». Штурм крепости был назначен на 8 марта. Именно в этот день после нескольких переносов должен был открыться Х съезд РКП(б) — это было не простое совпадение, а продуманный, предпринятый с определенным политическим расчётом шаг[3]. Сжатые сроки подготовки операции диктовались и тем, что ожидаемое вскрытие Финского залива могло существенно осложнить взятие крепости.
К 7 марта 1921 года силы 7-й армии насчитывали 17,6 тыс. красноармейцев: в Северной группе — 3683 бойцов, в Южной группе — 9853, в резерве — 4 тысячи[6]. Основной ударной силой являлась сводная дивизия под командованием П. Е. Дыбенко, в состав которой вошли 32-я, 167-я и 187-я бригады РККА. Одновременно началось выдвижение к Кронштадту 27-й Омской стрелковой дивизии.
В 18:00 7 марта начался артобстрел Кронштадта. На рассвете 8 марта 1921 года в день открытия Х съезда РКП(б) солдаты Красной армии пошли на штурм Кронштадта. Но штурм был отбит и войска с потерями отступили на исходные рубежи.
Штурм не удался — активно работала только артиллерия. С обеих сторон было выпущено до 4 тысяч снарядов, но должного эффекта они не произвели — артиллеристы оказались малоквалифицированными. Основной причиной неудачи РККА можно считать поспешность в подготовке к штурму, а также тот факт, что солдаты шли в бой с большой неохотой, причем не стали исключением и полки "карательной" 27-й дивизии.
После штурма, а точнее, канонады о мятеже заговорили и в Европе — очень быстро зашевелились различные деятели эмигрантских общин, в прессе появился ряд статей, где просчитывалось, сколько надо послать хлеба и консервов осажденным, эсеры начали сбор средств для мятежников и т.п. А после того как в Ревеле получили сообщение по радио из крепости о том, что восставшие ожидают помощь из-за границы, британский флот начал готовиться к маневрам…
Как отмечал К. Е. Ворошилов, после неудачного штурма «политико-моральное состояние отдельных частей вызывало тревогу», два полка 27-й Омской стрелковой дивизии (235-й Минский и 237-й Невельский) отказались участвовать в сражении и были разоружены[6].
8 марта Ленин делал закрытый доклад на съезде о неудаче в Кронштадте, назвав мятеж угрозой, по своей серьезности во многом превосходящей действия и Юденича, и Корнилова вместе взятых. Вождь предложил откомандировать часть делегатов непосредственно в Кронштадт. Из 1135 человек, съехавшихся на X съезда партии в Москву, в боевые порядки на остров Котлин убыло 279 партработников во главе с К. Ворошиловым и И.Коневым. Также ряд губкомов Центральной России прислал в Кронштадт своих делегатов и добровольцев. В результате экстренной партмобилизации уже к 10 марта на льду Финского залива вокруг Кронштадта сосредоточились 2,5 тысячи политработников. В действующие части для усиления направили отряд сотрудников Петроградской губернской милиции (из них, в штурме приняли участие 182 сотрудника Ленинградского уголовного розыска[16]) и три полка курсантов нескольких военных училищ. /Не отмобилизуешь ты – отмобилизуют против тебя. Ленинцы отмобилизовали все возможные силы и даже депутатов. Прислали «поезда дружбы» со всей страны./ Тухачевский очень энергично принялся за подготовку решающего штурма. Им были запрошены сведения от метеорологов о прочности льда. После получения ответа, что лед выдержит атакующие цепи в течение еще как минимум 10 суток, начался активный подвоз боеприпасов и маскхалатов для пехоты. Была проведена разведка. Также было изготовлено около 1 тысячи саней для эвакуации раненых и 1,5 тысячи решётчатых мостков для преодоления ненадёжных участков ледяной поверхности[17] и полыней, образовавшихся в ходе артобстрелов. Неустанно накапливалась артиллерия, авиация, к Кронштадту перебрасывались стрелковые части. Уделялось особое внимание вопросам связи, сигналам, порядку выдвижения и взаимодействия подразделений.
При подготовке ко второму штурму численность группы советских войск была доведена до 24 тыс. штыков, 159 орудий, 433 пулемётов[5], подразделения были реорганизованы в два оперативных соединения:
По состоянию на 12 марта 1921 года силы мятежников насчитывали 18 тыс. солдат и матросов, 100 орудий береговой обороны (с учётом корабельных орудий линкоров «Севастополь» и «Петропавловск» — 140 орудий), свыше 100 пулемётов[15] с большим количеством боеприпасов.
14 марта на Финский залив прибыли бойцы 5-й запасной стрелковой бригады в количестве 3273 человек. В результате командование Красной Армии располагало 45-50 тысячами солдат из 11-й и 27-й стрелковых дивизий, 5, 32, 80, 167, 176 и 187-й стрелковых бригад, а также коммунистических отрядов особого назначения, курсантских батальонов 16 военных вузов Петрограда и вспомогательных частей. Единственной серьезной проблемой оставалось обмундирование — до 40 процентов бойцов были обуты в лапти и испытывали острую нужду в теплом белье и шинелях. Тем не менее большевикам удалось сделать невозможное: в кратчайшее время, в условиях жесточайшего экономического кризиса они собрали превосходящие мятежников силы на берегах Балтики, укрепили воинские части стойкими кадрами и снабдили их достаточным количеством оружия и продовольствия.
ПЛАН НАСТУПЛЕНИЯ предусматривал атаку сразу с двух сторон — с юга и с севера. Основные силы расположились на юге, северная же группировка должна была сместиться несколько правее от острова, дабы преградить осажденным пути отхода в Финляндию. В приказе отдельно оговаривалось, что в самой крепости запрещено вступать в переговоры, а следует немедленно отправлять мятежников в тыл под конвоем.
16 марта 1921 года в Москве заканчивался съезд ВКП(б), артиллерия советской группировки в этот день вела наиболее интенсивный обстрел крепости. Когда окончательно стемнело, обстрел прекратился, а в 2 часа ночи пехота в полной тишине походными колоннами двинулась по льду залива. Вслед за первым эшелоном с выдержанным интервалом пошел второй, потом третий, резервный. До начала боя атакующие сумели скрытно занять форт № 7 (он оказался пустым), однако форт № 6 оказал продолжительное и ожесточённое сопротивление. Форт № 5 сдался после начала артиллерийского обстрела, но до того, как к нему подошла штурмовая группа (гарнизон не оказал сопротивления, курсантов встретили возгласами «Товарищи, не стреляйте, мы тоже за Советскую власть»).
Когда до крепости оставалось не более одной версты, мятежники заметили атакующих и немедленно открыли огонь. Первый удар на себя принял 537-й полк под командованием вчерашнего вахмистра и будущего генерала И.В. Тюленева. Это случилось около 5 часов утра, а в 5.30 в небо взметнулась зеленая ракета — это был сигнал того, что атакующие ворвались в крепость. Здесь наиболее отличился отряд осназа, прикомандированный к 187-й бригаде. Единственную ошибку допустило управление северной группы — путь в Финляндию войска так и не перекрыли. Атакующие отлично маскировались. Кронштадтцы постоянно освещали подходы к крепости прожекторами как с бастионов, так и с линкоров, что, в свою очередь, служило хорошим ориентиром для наступающих — до этого в кромешной темноте крепости было не видно.
Форт № 4 держался несколько часов и в ходе штурма атакующие понесли тяжёлые потери[17] С тяжелыми боями войска овладели также фортами № 1, № 2, «Милютин» и «Павел», однако батарею «Риф» и батарею «Шанец» защитники покинули до начала штурма и по льду залива ушли в Финляндию[6].
После захвата фортов, красноармейцы ворвались в крепость, начались ожесточённые уличные бои. Гарнизон Кронштадта оборонялся как мог — улицы были пересечены колючей проволокой и баррикадами. Плохо организованные и частично деморализованные моряки дрались, как умели — беспощадно. Прицельный огонь велся с чердаков, а когда цепи красноармейцев подходили вплотную, оживали пулеметы в подвалах. Нередко мятежники переходили в контратаки. Однако к 5 часам утра 18 марта сопротивление кронштадтцев было сломлено.
В середине дня 17 марта 1921 года, 25 советских самолетов совершили налёт на линкор «Петропавловск»[5].
17 марта к 14.00 подразделения 176-й бригады отрезали корабли от пристани. На судах находилось до 2 тысяч человек, но матросы, хоть и обстреливали выставленное оцепление из двух поредевших рот, пойти в атаку на берег не решились. К 23.00 все опорные пункты восставших были заняты красными, началась массовая сдача восставших в плен…
18 марта 1921 года штаб восставших (который находился в одной из орудийных башен «Петропавловска») принял решение уничтожить линкоры (вместе с пленными, находившимися в трюмах) и прорываться в Финляндию. Командир "Севастополя" капитан Христофоров приказал заложить несколько пудов взрывчатки под орудийные башни, однако это распоряжение вызвало возмущение, старые матросы разоружили и арестовали восставших, после чего выпустили из трюма коммунистов и радировали, что на корабле восстановлена Советская власть. Некоторое время спустя, после начала артиллерийского обстрела сдался и «Петропавловск» (который уже покинули большинство мятежников)[6].
По сообщениям тогдашней прессы Финляндии, первые мятежники стали попадать в руки финских пограничников начиная с полуночи 17 марта, но основная масса (около 8 тысяч человек, в том числе и Петриченко) была задержана на рассвете 18-го. Всех русских финны отправляли в лагерь. Из числа атаманов мятежа в плен попали трое — Вальк, Перепелкин и Павлов. Их дальнейшая судьба оказалась стремительно короткой. По данным советских источников, штурмующие потеряли 527 человек убитыми и 3285 ранеными. При штурме было убито 1 тыс. мятежников, свыше 2 тыс. было «ранено и захвачено в плен с оружием в руках», более 2 тыс. — сдались в плен и около 8 тысяч — ушли в Финляндию[15]. Трехнедельный мятеж закончился.
ИТОГИ ВОССТАНИЯ И ВЫВОДЫ
"Разбор полетов" начался сразу после того, как затихли выстрелы. Началась репрессии[3] в том числе и против населения города. Они происходили с ведома Дзержинского[9]. К расстрелу были приговорены 2103 человека и к различным срокам наказания 6459 человек.
Основную массу нерепрессированных моряков, взяв подписку о неразглашении, распустили по домам — то есть демобилизовали. Причем это было сделано столь поспешно, что корабли остались вовсе без экипажей. Поэтому в том же 1921 году правительству пришлось объявлять "комсомольскую мобилизацию" на флот. 21 марта военное положение в Петрограде было отменено, войска, стянутые к Финскому заливу, перевели в места постоянной дислокации. 487 бойцов и командиров, участвовавших в подавлении мятежа, были награждены орденом Боевого Красного Знамени — такого высокого процента награжденных за одну операцию Красная Армия до сих пор не знала.
С весны 1922 началось массовое выселение жителей Кронштадта с острова. В течение последующих лет оставшиеся в живых участники кронштадтских событий позднее неоднократно вновь были репрессированы[3]. Реабилитированы только в 1990-х годах.[18]
Мятежники, ушедшие в Финляндию, по большей части были размещены в бывшей русской крепости Ино, а также в лагерях под Выборгом, Териоках и в других местах. В первое время западная пресса постоянно освещала все, что происходило в этих лагерях, туда валом направились представители различных общественных и эмигрантских организаций, но дальше разговоров дело не сдвинулось. Да и что, по большому счету, Европа могла предложить морякам? Финляндия, лишь недавно получив от Ленина суверенитет, сама не знала, куда пристраивать собственные рабочие руки, поскольку страна в Первой мировой не участвовала. Остальным же государствам тысячи малопредсказуемых русских "клешаков" тоже были не нужны. Так или иначе, но начиная с апреля морячки потянулись назад — пограничные донесения того времени пестрят сообщениями о задержании бывших кронштадтцев. Те же, кто остался, летом покинули и Финляндию — где эти люди и как сложилась их дальнейшая судьба, на данный момент неизвестно. Разлетевшись по всему миру, балтийцы унесли с собой и подробности своего существования.
Лидер восстания Степан Петриченко работал в Финляндии плотником, но в 1927 году пришел в советское посольство в Риге с просьбой посодействовать его возвращению на Родину. В Союз Степана Максимовича не вернули, он вновь оказался в Хельсинки, но уже агентом советской разведки. Был рабочим, участвовал в жизни общественных организаций, жил одиноким. Когда Гитлер напал на СССР, Петриченко был арестован, сидел в тюрьме, а в 1944 году, после подписания мира, его выпустили, но тут же передали советским властям. 17 ноября 1945 года, "за участие в контрреволюционной деятельности и принадлежность к финским спецслужбам" он был приговорен к 10 годам лагерей. В 1947 году Петриченко скончался на этапе из Соликамского лагеря во Владимирский централ…
Кронштадтский мятеж подвиг Ленина и правительство форсированным маршем перейти от уничтожительной политики военного коммунизма к НЭПу — Новой экономической политике. НЭП дал возможность обществу выжить и прокормиться. Крестьянина уже не обирала продразверстка, она оказалась заменена обычным налогом, а горожанину разрешено было не ждать, когда начнут отоваривать карточки, а идти свободно в деревню и покупать либо менять там продукты и предметы первой необходимости. Вспоминая резолюцию кронштадтцев, можно отметить, что именно этого моряки и требовали.
С военной точки зрения, кронштадтцы оказались далеко не на высоте /, не подготовлены/, ведь имея в своем распоряжении настроенную на действие, многотысячную сформированную вооруженную группировку, прекрасную флотскую артиллерию, они не смогли не только нанести урон осаждающим их войскам на дальних подступах, но и не исключили возможность развертывания, приближения и атаки вражеских боевых порядков с ближних позиций, не удержали неприступную крепость в течение сколько-нибудь продолжительного отрезка времени. Открыто заявив о своем неприятии ленинцев, вооруженные матросы не метнулись к Питеру для их отлова и ареста; вместо того, чтобы идти и громить большевиков, наводить Русский порядок на русской земле они ждали, когда же безоружные петербуржцы, граждане и гражданки скинут ненавистное всем правительство, чтобы присоединиться к ним позже./ Как это похоже на «защитников» народа следующих поколений – офицеров, сетующих на несправедливости, низкие зарплаты, высокие цены, нерешенность жилищного вопроса и ничего не предпринимающих для ликвидации антинародного режима и для наведения порядка./ Дождались пока узурпаторы не собрали войска и не напали. Жизнь – это движение, остановка - конец. Большего подарка превосходящим силам красных, чем добровольная локализация боевых действий на маленьком пятачке, сидение в обороне под прицелом вместо наступления, вместо рейдов по территории страны, подъема населения и ликвидации большевицких гнезд на местах руководители восстания придумать и не смогли бы. Возможно, они и не понимали того, что нужно было сделать, вот и сливали, бездарно канализировали энергию восставшего флота вместо того, чтобы направить ее в нужном направлении. Мне эта история чем-то напоминает Минские соглашения.
И еще. Если уж начали восстание, то совсем необязательно предупреждать об этом большевиков по радио. Необходимо использовать эффект неожиданности, а именно, еще до объявления большевикам ультиматумов и предложений о переговорах следовало под красными знаменами взять под свой контроль все ближайшие командные высоты, центры управления, гарнизоны, администрации, арсеналы, склады, дороги и переправы – направить туда группы захвата, патрули, караулы. Тут же отмобилизовать всех мужчин, сформировать из них ополчение, налаживать оборону. И двигаться, двигаться, двигаться. Причем действовать следовало с максимальной скоростью. Обратите внимание с какой стремительностью разворачивались события: 1-го числа Заявление, а 4-го – уже блокирование Кронштадта. И незачем было тратить время на призывы к или организацию переговоров. С теми, кто против Русского порядка: общинно государственного устроения при общенародной собственности, народовластия и самоуправления на основе закона Божьего, - рассусоливать не о чем. Говорить с врагами народа можно только об их немедленной сдаче, при отказе, после первого выстрела пленных не берут. Кстати, именно большевики и продемонстрировали ту решимость, с которой полагается действовать в подобных ситуациях (потому что этим человеконенавистникам и сатанистам терять нечего, они хорошо знают, что их ждет за узурпацию и геноцид Русского населения).
Корень трагических событий на острове Котлин видится еще и в чудовищном падении дисциплины и общей разболтанности на Балтфлоте. Вспомним, что в 1917 году морякам позволили топить в Балтике офицеров и членов их семей, а потом топить свое человеческое достоинство в винных погребах Петрограда. В 1919-м и 1920-м бывшие революционные матросы, по большому счету, оказались предоставлены сами себе. Основа любой армии — единоначалие, но разношерстная морская братия решила жить, основываясь на самоуправлении. В результате флот перестал быть флотом и превратился в толпу. Закончилась эта "самостийная" вольница большой кровью на сером льду Финского залива. /Вообще-то единоначалие и самоуправление не противоречат друг другу если начальников выбирает народ/
|
