Кровавые уроки Кронштадтского восстания, март 1921 г. Часть 1

Александр Березин. Кровавый лед Кронштадта. http://www.bratishka.ru/archiv/2006/2/2006_2_11.php, Кронштадтское восстание — Википедия

Кронштадтское восстание (также Кронштадтский мятеж^[1][2]) — вооружённое выступление гарнизона города Кронштадта и экипажей некоторых кораблей Балтийского флота против большевиков в марте 1921 года ^[3][4].

Предшествующие события

События, которые произошли в марте 1921 года в Кронштадте, в нашей истории именуются мятежом. Что звучит несколько абсурдно — поскольку всем нам хорошо известно, что моряки-балтийцы были гвардией революции 1917 года, но уже 4 года спустя те же самые моряки повернули свои штыки против приведенных ими к власти большевиков. К слову сказать, Балтфлот бузил и в 1919 году, но тогда неповиновение было быстро погашено еще мало кому известным Иосифом Сталиным. Зима 1920/1921 года была пиком политики военного коммунизма в России. Острая нехватка ощущалась буквально во всем. Главной же бедой стал почти полный паралич транспортной системы. Железная дорога стояла обездвиженной — отнятый у крестьян хлеб и добытый трудармией уголь лежали под открытым небом на узловых станциях, а города голодали и мерзли. Гражданская война завершилась, однако вместо всеобщего благоденствия страна получила колоссальную разруху, натуральный средневековый обмен и жестокость ВЧК.

Сам по себе Кронштадт как главная база флота был поражен вакханалией и безалаберностью — корабли ржавели на приколе и были превращены в казармы, где вся учебно-боевая подготовка свелась к поддержанию хоть маломальских нормальных санитарных условий и к огромному количеству политбесед, митингов. Основная масса кораблей флота находилась в Питере, в крепости же сосредоточили наиболее боеспособную эскадру, которую охраняло 34 береговых батареи, общая численность командиров, политработников, моряков и солдат Кронштадта на 13 февраля 1921 года составляла 26 887 человек. Дисциплина оставляла желать лучшего — только в начале года из крепости дезертировало 674 человека. К этому необходимо добавить, что в отличие от армии, на флоте демобилизацию проводили крайне скупо — негде было готовить кадры, и основная масса матросов давно уже отслужила все положенные сроки. Политдонесения комиссаров этой зимы не отличались чем-либо от предыдущих: "В экипаже наблюдается "усталость" старших призывов; молодежь нечем обмундировать; все беспокоятся за родных, которые терпят от продразверстки". Единственным "новшеством" было то, что появилось роптание по поводу урезания пайка — голод дошел и до балтийцев. Командующий Балтфлотом Ф. Раскольников своим поведением только подливал масла в огонь: огромный ряд ключевых постов на флоте занимали его родственники и ставленники, а его жена в шикарном особняке с неимоверной помпой устраивала пышные приемы. Сам Раскольников (настоящая фамилия Ильин) для флота был личностью случайной — избегая мобилизации в годы войны, в 24 года поступил в морской корпус, наравне с 17-летними мальчишками, и, пробыв год в гардемаринах, с головой ушел в революцию. Выдвинулся он благодаря тому, что вместе с братом организовал перевоз столичного аппарата из Питера в Москву. В это же время ему начинает симпатизировать всесильный тогда Троцкий, и уже в конце 1918 года Раскольников — комиссар Балтфлота. Но вскоре из-за его халатности в плен к англичанам попадают два эсминца вместе с ним самим. Советы его обменяли на группу английских офицеров и вместо предания суду назначили главкомом. Раскольников до конца оставался преданным лично Троцкому и вошел в нашу историю, как один из первых "невозвращенцев" — после мятежа его "попросили" с флота, послав за границу по линии Внешторга, где он благополучно и скрылся.

В Кронштадте волнения начались с так называемой петроградской волынки. 24 февраля 1921 года власти во главе с Г. Зиновьевым из-за невозможности отапливать закрыли целый ряд крупных промышленных предприятий в Питере, в результате масса рабочих, которые получали продовольственные талоны, оказались на грани голодной смерти. В городе начались волнения, забастовки и митинги рабочих с политическими и экономическими требованиями, а у Дерябинских казарм дело дошло и до стрельбы. Опора правительства — курсанты военных училищ разгоняли демонстрации, было введено военное положение, газеты кричали о меньшевистском заговоре, РКП(б) расценил волнения на заводах и фабриках города как мятеж, начались аресты рабочих активистов. В городских выступлениях моряки активного участия не принимали, но эти события послужили толчком к восстанию гарнизона Кронштадта.

Начало восстания

28 февраля 1921 года на линкоре «Петропавловск» состоялось общее собрание, где личный состав решил выслушать группу краснофлотцев, вернувшихся из Петрограда. Председателем собрания был избран Степан Максимович Петриченко — кадровый моряк. Родившийся на Полтавщине и в 1914 году призванный на Балтику, он занимал к этому моменту должность старшего писаря линкора и был беспартийным. Потрясенные увиденным в Петрограде моряки, видимо, сгустив и без того не радужные краски, превратили собрание в антиправительственное выступление. Повсюду слышались речи, что дальше терпеть нет сил и пора браться за винтовки, как в 17-м… Собрание проводилось вместе с личным составом соседнего линкора «Севастополь». Атмосфера накалилась до предела. В итоге была принята резолюция с требованиями провести перевыборы Советов, упразднить комиссаров, предоставить свободу деятельности всем социалистическим партиям, разрешить свободную торговлю^[5]; - всего 15 пунктов, по большей части экономического характера, в политическом же плане моряки выдвинули лозунг "За Советы без большевиков". Маховик мятежа был запущен, а Петриченко стал его номинальным руководителем. Хотя о неповиновении говорить не приходится — моряки линкоров ограничились лишь тем, что переслали свою резолюцию телеграфом по всему гарнизону.

Степан Максимович Петриченко (1892—1947)

1 марта 1921 года на Якорной площади Кронштадта состоялся 15-тысячный митинг под лозунгами «Власть Советам, а не партиям!». На митинг прибыл председатель ВЦИК М.И. Калинин, он попытался успокоить собравшихся, но матросы сорвали его выступление. После этого он беспрепятственно покинул крепость. Калинина отпустили в Питер, что лишний раз указывает на отсутствие плана действий у мятежников — ведь это был бы ценный заложник в их руках. Однако затем комиссар флота Н.Н. Кузьмин и председатель Кронштадтского совета П.Д. Васильев были арестованы^[6]. В крепости поменяли караулы, а телефонист Яковенко в ночь передал открытым текстом, что "в Кронштадте коммунисты отстранены от управления и вся власть перешла в руки РВС". Новость с быстротой ветра облетела всю Россию. Официальная пресса объявила о "меньшевистском заговоре под командованием царского генерала Козловского и его марионеток".

* Александр Козловский — генерал от артиллерии тихо дослуживал свой век в крепости и ничего общего с матросами не имел, да и основная масса военных в крепости на открытое неповиновение власти идти не хотела, но руководители, понимая, что для себя лично пути к отступлению отрезали, обставили дело так, что всем стало ясно: мосты сожжены.

Моряки и красноармейцы вынесли резолюцию о поддержке рабочих Петрограда и потребовали освобождения из заключения всех представителей социалистических партий, проведения перевыборов Советов, предоставления свободы слова, собраний и союзов всем партиям, обеспечения свободы торговли, разрешения кустарного производства собственным трудом, разрешения крестьянам свободно пользоваться своей землёй и распоряжаться продуктами своего хозяйства, то есть ликвидации продовольственной диктатуры^[7].

1 марта 1921 года в крепости был создан «Временный революционный комитет» (ВРК) во главе с матросом С. М. Петриченко, в комитет также вошли его заместитель Яковенко, машинный старшина Архипов, мастер электромеханического завода Тукин и заведующий третьей трудовой школой И.Е. Орешин^[7].

Используя мощные радиостанции военных кораблей, ВРК немедленно передал в эфир резолюцию митинга и просьбу о помощи^[6].

Известия о событиях в Кронштадте вызвали серьёзную обеспокоенность в Совнаркоме.

1 марта 1921 года было опубликовано воззвание Московского совета рабочих и красноармейских депутатов «Ко всем рабочим города Москвы и губернии, ко всем крестьянам и красноармейцам, всем честным гражданам», в котором разъяснялись причины временных хозяйственных трудностей, документ заканчивался призывом: «Долой провокаторов Антанты! Не забастовки, не демонстрация, а дружная работа на фабриках, мастерских и железных дорогах выведет нас из нищеты, спасет нас от голода и холода!»^[8]

События 2—6 марта

Кронштадтцы добивались открытых и гласных переговоров с властями, однако позиция последних с самого начала событий была однозначной: никаких переговоров или уступок, восставшие должны сложить оружие безо всяких условий. Парламентёров, которые направлялись восставшими, арестовывали — например, делегация кронштадтцев, прибывшая в Петроград для разъяснения требований матросов, солдат и рабочих крепости, была арестована^[3].

2 марта Петроград и Петроградская губерния были объявлены на осадном положении.

Из обращения к населению крепости и Кронштадта^[11]:

Товарищи и граждане! Наша страна переживает тяжелый момент. Голод, холод, хозяйственная разруха держат нас в железных тисках вот уже три года. Коммунистическая партия, правящая страной, оторвалась от масс и оказалась не в силах вывести её из состояния общей разрухи. С теми волнениями, которые в последнее время происходили в Петрограде и Москве и которые достаточно ярко указали на то, что партия потеряла доверие рабочих масс, она не считалась. Не считалась и с теми требованиями, которые предъявлялись рабочими. Она считает их происками контрреволюции. Она глубоко ошибается.

Эти волнения, эти требования — голос всего народа, всех трудящихся. Все рабочие, моряки и красноармейцы ясно в настоящий момент видят, что только общими усилиями, общей волей трудящихся можно дать стране хлеб, дрова, уголь, одеть разутых и раздетых и вывести республику из тупика. Эта воля всех трудящихся, красноармейцев и моряков определенно выполнялась на гарнизонном митинге нашего города во вторник 1 марта. На этом митинге единогласно была принята резолюция корабельных команд 1 и 2 бригад. В числе принятых решений было решение произвести немедленно перевыборы в Совет. Для проведения этих выборов на более справедливых основаниях, а именно так, чтобы в Совете нашло себе истинное представительство трудящихся, чтобы Совет был деятельным энергичным органом.

2 марта с. г. в Доме просвещения собрались делегаты всех морских, красноармейских и рабочих организаций. На этом собрании предлагалось выработать основы новых выборов с тем, чтобы затем приступить к мирной работе по переустройству Советского строя. Но ввиду того, что имелись основания бояться репрессий, а также вследствие угрожающих речей представителей власти собрание решило образовать Временный Революционный Комитет, которому и передать все полномочия по управлению городом и крепостью.

Временный Комитет имеет пребывание на линкор «Петропавловск».

Товарищи и граждане! Временный Комитет озабочен, чтобы не было пролито ни единой капли крови. (*И это вместо того, чтобы озаботиться восстановлением справедливости, народовластия, Русского порядка!) Им приняты чрезвычайные меры по организации в городе, крепости и на фортах революционного порядка.

Товарищи и граждане! Не прерывайте работ. Рабочие! Оставайтесь у станков, моряки и красноармейцы в своих частях и на фортах. Всем советским работникам и учреждениям продолжать свою работу. Временный Революционный Комитет призывает все рабочие организации, все мастерские, все профессиональные союзы, все военные и морские части и отдельных граждан оказать ему всемерную поддержку и помощь. Задача Временного Революционного Комитета дружными и общими усилиями организовать в городе и крепости условия для правильных и справедливых выборов в новый Совет. (*И это вместо того, чтобы поднять имеющиеся воинские подразделения по тревоге и идти на Питер, чтобы уничтожить большевицкое правление; вместо того, чтобы вывести народ на улицу, объявить общую мобилизацию, сформировать отряды ополчения, переловить и арестовать проворовавшихся партийно-управленческих аппаратчиков, коррупционеров, олигархов, чекистов, силовиков! Болтовня и потеря времени вместо взятия под контроль территорий, сбора ресурсов. организации обороны; топтание на месте вместо изгнания узурпаторов, движения и распространения Русского порядка в центр и на окраины – прям ГКЧП какой-то.)

Итак, товарищи, к порядку, к спокойствию, к выдержке, к новому, честному социалистическому строительству на благо всех трудящихся. (*Ну что за лажа, если хочешь покоя, то восставать либо возглавлять восстания незачем – подобных миротворцев сливающих энергию восставшего народа. следует сразу отстранять от руководства, заменять людьми энергичными, последовательно ведущими к целям)

Кронштадт, 2 марта 1921 г. Линкор «Петропавловск».

Председатель Вр[еменного] Рев[олюционного] Комитета Петриченко

Секретарь Тукин

— «Известия Временного революционного комитета…», 8 марта 1921 г.

Дезинформация производилась во время самих событий. Согласно Кибальчичу в ночь со 2 на 3 марта его разбудил телефонный звонок шурина Зиновьева — Ильи Ионова, который сообщил, что Кронштадт во власти белых и они все мобилизованы, а организатор мятежа генерал А.Н. Козловский, также с раннего утра на пустых улицах города он заметил расклеенные листовки с призывом к оружию пролетариата, гласящие о заговоре Козловского в Кронштадте. Кибальчич уверен, что придумал «белого генерала Козловского» только Калинин^[9].

Восставшие были объявлены «вне закона». Последовали репрессии в отношении родственников руководителей восстания. Их брали в качестве заложников. (* Не возьмешь в заложники ты – возьмут тебя!) В числе первых были арестованы члены семьи генерала Козловского^[10], в скором времени их сослали в СЛОН (Соловецкий лагерь особого назначения). Вместе с ними были арестованы и сосланы в Архангельскую губернию все их родственники, в том числе и дальние (27 человек). Брать заложников продолжали и после того, как Кронштадт пал. Арестовывали родственников руководителей ВРК и военных специалистов, которые ушли из Кронштадта в Финляндию^[3].

3 марта 1921 года в крепости был образован штаб обороны, который возглавил бывший капитан Е.Н. Соловьянинов, в состав штаба вошли «военные специалисты»: командующий артиллерией крепости, бывший генерал А.Р. Козловский^[12], контр-адмирал С.Н. Дмитриев, офицер генерального штаба царской армии Б.А. Арканников^[5].

Сами вожаки, а это пять человек, именуемые "ревкомом", по большей части вели половинчатую политику. Они тайно привлекли к делу бывших офицеров, но не вняли их советам о переходе к решительным действиям — а именно захвату Ораниенбаума и Сестрорецка, дабы иметь плацдарм на берегу и пополнить за счет складов этих городов продовольственный запас крепости. Петриченко, видимо, возлагал надежды на то, что вместе с ними поднимется и Петроград (* да-да, на то, что домохозяйки сами прогонят картавых оккупантов и присоединятся к нему – да ему надо было не ждать, а захватывать и поднимать город самому, отправлять туда вооруженные отряды для захвата центров управления, арсеналов, мобилизации жителей и формирования дружин, тем более что народ там роился и был готов выйти на улицу). Однако все приказы ревкома выполнялись вяло и нехотя, в результате к 4 марта Кронштадт был полностью блокирован Красной Армией. В военном отношении положение мятежников было аховым — из-за полного запустения часть орудий и пулеметов просто оказалась непригодной к стрельбе, так как они не чистились несколько лет, а часть из них была в разобранном состоянии; разведка не велась. Положение в Питере будоражило воображение, по гарнизону ползли всевозможные слухи, но агитаторов из крепости заградотряды советской власти отлавливали на полпути, радиоточка Кронштадта умело подавлялась, а пустующие форты так и не были заняты. Кронштадтцы усердно агитировали своих коллег, но без активных действий ни петроградский гарнизон, ни другие части, разбросанные по округе, на сторону восставших не перешли.

Власть же, напротив, принимала самые энергичные меры. В срочном порядке 5 тысяч моряков были переброшены из Петрограда на юг, как было заявлено официально — для усиления Черноморского флота, на самом же деле — неблагонадежные кадры просто отослали подальше от района мятежа. Над Кронштадтом с самолетов постоянно разбрасывали листовки, а крепость была быстро блокирована стрелковыми частями, в которых продпаек увеличили в два раза. С восставшими никто в переговоры не вступал, общее руководство операцией поручили Троцкому, в его штаб вошли Каменев и Тухачевский.