Восстание (мятеж) Чехословацкого корпуса, май — август 1918 года

Восстание (мятеж) Чехословацкого корпуса  - это вооружённое выступление добровольческого воинского соединения (стрелковый корпус) из пленных чехов и словаков в мае - августе 1918 года. Рассматриваемое восстание является замечательной демонстрацией того, как организовавшиеся и объединенные общими идеями, люди могут наводить свой порядок и добиваться поставленных целей даже в чужой для них стране, в данном случае, в России, где они до этого находились в плену. - В государстве, несоизмеримо превосходящем их по потенциальным возможностям, но, при этом, дезорганизованном и деморализованном его собственным разложившимся либерально коррумпированным правительством.

В Советской историографии 17 мая 1918 года было зафиксировано как день начала пресловутого «мятежа белочехов» - официальная дата начала Гражданской войны (1918-1920). Чехословацкий корпус, поднявший антисоветский (правильнее – антибольшевицкий) мятеж, был отнесен к «прислужникам» Антанты, а, следовательно, выступление белочехов квалифицировалось как начало антисоветской иностранной интервенции союзных держав, повлекшее за собой начало Гражданской войны.

Восстание охватило Поволжье, Урал, Сибирь, Дальний Восток и создало благоприятную ситуацию для ликвидации советских (большевицких) органов власти, образования антисоветских правительств (Комитет членов Учредительного собрания, Временное Сибирское правительство, позднее — Временное Всероссийское правительство) и начала широкомасштабных вооружённых действий белых войск против советской власти. Поводом для начала восстания послужила попытка советских властей разоружить легионеров.

Откуда на бескрайних просторах Сибири могли взяться чехи? Почему их назвали белыми? И почему это событие, связанное с внутренними разборками каких-то иностранцев, фигурировало во всех учебниках по истории СССР как окончание «триумфального шествия» советской власти и начало Гражданской войны?

Предыстория

Начало Первой мировой войны привело к активизации чешского и словацкого национального движения, сторонники которого стремились к самостоятельности славянских территорий, входивших в состав Австро-Венгрии. Отражением этих устремлений среди многочисленных чешских иммигрантов, проживавших в России, стали демонстрации в знак лояльности к России и Сербии, организованные в первые же дни войны в ряде городов России.

Уже 25 июля 1914 года, в день официального объявления войны, «Чешский национальный комитет» (ЧНК), объединявший чехов-колонистов в Российской империи, принял обращение к императору Николаю II, в котором отмечалось, что «на русских чехов падает обязанность отдать свои силы на освобождение нашей родины и быть бок о бок с русскими братьями-богатырями…». Решение о создании чешских добровольческих воинских подразделений для участия в войне на стороне России было принято на антиавстрийской манифестации в Киеве, а проект был подан в правительство созданным в ходе манифестации Киевским чешским комитетом (см. статью Чешская дружина). 30 июля Совет министров России, поддержав эту инициативу, принял решение о сформировании Чешской дружины. 28 сентября в Киеве состоялось торжественное освящение её знамени, и уже в октябре 1914 года она выступила на фронт, где в составе 3-й армии генерала Радко-Дмитриева участвовала в Галицийской битве^[2]. Следует отметить, что в составе русской армии чехословацкие национальные формирования действовали исключительно под командованием русских офицеров. В дальнейшем она выполняла в основном разведывательные и пропагандистские функции. С марта 1915 года Верховный главнокомандующий Русской армии великий князь Николай Николаевич разрешил принимать в ряды дружины чехов и словаков из числа пленных и перебежчиков. В результате к концу 1915 г. она была развёрнута в Первый чехословацкий стрелковый полк имени Яна Гуса (штатной численностью ок. 2100 чел.). Именно в этом формировании начинали службу будущие руководители мятежа, а в дальнейшем — видные политические и военные деятели Чехословацкой республики — поручик Ян Сыровы, поручик Станислав Чечек, капитан Радола Гайда и другие. К концу 1916 г. полк развернулся в бригаду^[2] (Československá střelecká brigáda) в составе трёх полков, численностью ок. 3,5 тыс. офицеров и нижних чинов, под командованием полковника В. П. Троянова.

Тем временем в феврале 1916 г. в Париже образовался Чехословацкий национальный совет (Československá národní rada). Его руководители (Томаш Масарик, Йозеф Дюрих, Милан Штефаник, Эдвард Бенеш) продвигали идею создания самостоятельного чехословацкого государства и предпринимали активнейшие усилия с целью получить согласие стран Антанты на формирование самостоятельной добровольческой чехословацкой армии. Чехословацкий национальный совет официально подчинил себе все чешские воинские части, действовавшие против держав Тройственного союза на Восточном и Западном фронтах. В России начал работу «Союз чехословацких обществ»^[2].

1917 год

Февральская революция не изменила отношения российского правительства к чехословацким легионерам - скорее наоборот. Чехословацкий национальный совет создал своё отделение в России, которое было признано Временным правительством в качестве единственного представителя чехов и словаков в России.

В июньском наступлении Русской армии в Галиции, где Чехословацкая бригада впервые участвовала как самостоятельная оперативная единица, она прорвала фронт в районе Зборова, взяла более 3 тысяч пленных, потеряв до 200 чел. убитыми и до 1000 ранеными. За этот успех командир бригады был произведён в генерал-майоры.

И Временное правительство, и командование 1-й Гуситской стрелковой дивизии, в которую была впоследствии развёрнута чехословацкая бригада, подчёркивали свою лояльность друг к другу^[2]. Успешные действия чехословаков способствовали тому, что чешские политические деятели добились у Временного правительства разрешения на снятие всех численных ограничений и создание на российской территории более крупных национальных формирований из бывших военнопленных австро-венгерской армии. Новый Верховный главнокомандующий генерал Л. Г. Корнилов 4 июля 1917 г. разрешил начать формирование 2-й дивизии, которое шло быстрыми темпами. Были организованы 5-й полк Томаша Масарика, 6-й Ганацкий, 7-й Татранский, 8-й Силезский полки, две инженерные роты, две артиллерийские бригады^[3].

Представитель ЧСНС, будущий первый президент независимой Чехословакии профессор Томаш Масарик  провёл в России целый год, с мая 1917 по апрель 1918 — как пишет в своей книге видный деятель Белого движения генерал-лейтенант К. В. Сахаров, Масарик вначале связался со всеми «вождями» Февральской революции, после чего «поступил всецело в распоряжение французской военной миссии в России». Сам Масарик в 1920-е годы называл чехословацкий корпус «автономной армией, но в то же время и составной частью французской армии», поскольку «мы зависели в денежном отношении от Франции и от Антанты»^[4]. Для руководителей чешского национального движения главной целью продолжения участия в войне с Германией было создание государства, независимого от Австро-Венгрии. В том же 1917 году совместным решением французского правительства и ЧСНС был сформирован Чехословацкий легион во Франции. Чехословацкий национальный совет признавался единственным верховным органом всех чехословацких военных формирований - это ставило чехословацких легионеров (а теперь они назывались именно так) в России в зависимость от решений Антанты^[2].

26 сентября 1917 года начальник штаба Ставки Верховного главнокомандующего генерал Духонин подписал приказ о сформировании отдельного Чехословацкого корпуса из двух дивизий и запасной бригады^[1] (на тот момент были сформированы лишь две дивизии общей численностью 39 тыс. солдат и офицеров). В состав 1-й Чехословацкой дивизии, в частности, вошёл Корниловский ударный полк, переименованный в Славянский (в его личном составе были представлены чехи, словаки и югославы)^[3].

Во всех частях корпуса вводился французский военный дисциплинарный устав и устанавливался «русский командный язык». По просьбе Чехословацкого национального совета (ЧСНС) и лично руководителя российского отделения Т. Г. Масарика во главе корпуса были поставлены русские генералы: командир генерал-майор В. Н. Шокоров, начальник штаба генерал-майор М. К. Дитерихс. Уполномоченными ЧСНС стали: при корпусе - П. И. Макса, при Ставке Верховного главнокомандующего - Ю. И. Клацанда^[1].

Осенью 1917 г. Чехословацкий корпус находился на формировании в тылу Юго-Западного фронта на территории Волынской и Полтавской губерний^[5]. Октябрьская революция 1917 года и начатые советским правительством переговоры о мире с державами Тройственного союза поставили чехословаков в сложное положение. С получением известия о победе вооружённого восстания большевиков в Петрограде руководство Чехословацкого национального совета заявило о безоговорочной поддержке Временного правительства и заключило соглашение с командованием Киевского военного округа и Юго-Западного фронта о порядке использования чехословацких частей, которое, с одной стороны, подтверждало невмешательство последних в вооружённую борьбу внутри России на стороне какой-либо политической партии, а с другой - провозглашало их стремление «содействовать всеми средствами сохранению всего, что способствует продолжению ведения войны против нашего врага - австро-германцев». 27 октября это соглашение было доведено до сведения командования 1-й и 2-й чехословацких дивизий, а помощник комиссара Временного правительства при штабе Юго-Западного фронта Н. С. Григорьев распорядился отправить указанные соединения в Киев. 28 октября они совместно с юнкерами киевских военных училищ участвовали в уличных боях против рабочих и солдат - сторонников Киевского Совета. Бои продолжались до заключения между враждующими сторонами перемирия 31 октября 1917 г.^[6]

Тем временем Чехословацкий национальный совет, стремившийся превратить созданный Россией чехословацкий корпус в «иностранное союзническое войско, находящееся на территории России», ходатайствовал перед французским правительством и президентом Пуанкаре о признании всех чехословацких воинских формирований частью французской армии. С декабря 1917 г. на основании декрета французского правительства от 19 декабря об организации автономной Чехословацкой армии во Франции чехословацкий корпус в России был формально подчинён французскому командованию и получил указание о необходимости отправки во Францию^[2][5].

1918 год

Тем не менее, попасть во Францию чехословаки могли лишь через территорию России, где на тот момент повсеместно была установлена Советская власть. Чтобы не испортить отношения с советским правительством России, Чехословацкий национальный совет категорически воздерживался от каких-либо действий против него, а потому отказал в помощи Центральной раде против наступавших на неё с юга советских отрядов^[5].

1 февраля 1918 года Масарик заключил соглашение о нейтралитете с М. А. Муравьёвым, командовавшим 5-тысячным советским отрядом, наступавшим на Киев. 26 января (8 февраля) отряд Муравьёва захватил Киев и установил там советскую власть. 16 февраля Муравьёв сообщил Масарику, что правительство Советской России не имеет возражений против отъезда чехословаков во Францию^[5].

С согласия Масарика в чехословацких частях была разрешена большевистская агитация. Небольшая часть чехословаков (немногим более 200 человек) под влиянием революционных идей вышла из состава корпуса и позднее влилась в состав интернациональных бригад РККА.  Сам Масарик, по его словам, отказался принять предложения о сотрудничестве, поступавшие к нему от генералов М. В. Алексеева и Л. Г. Корнилова (генерал Алексеев в начале февраля 1918 года обращался к начальнику французской миссии в Киеве с просьбой дать согласие направить в район Екатеринослав — Александров — Синельниково если не весь чехословацкий корпус, то хотя бы одну дивизию с артиллерией, чтобы создать условия, необходимые для защиты Дона и формирования Добровольческой армии. С такой же просьбой непосредственно к Масарику обращался П. Н. Милюков^[5]). В то же время Масарик, по выражению К. Н. Сахарова, «прочно связался с левым русским лагерем; помимо Муравьёва, им были укреплены его отношения с рядом революционных деятелей полубольшевицкого типа». Русские офицеры были постепенно удалены с командных постов, Чешский национальный совет в России пополнился «левыми, ультрасоциалистическими людьми из военнопленных»^[4].

В начале 1918 года 1-я чехословацкая дивизия размещалась в Житомире. 27 января (9 февраля) делегация Центральной рады УНР в Брест-Литовске подписала мирный договор с Германией и Австро-Венгрией, заручившись их военной помощью в борьбе с советскими войсками. Появление на Украине войск держав Тройственного союза, в глазах которых чехословаки были изменниками, не сулило им ничего хорошего, и к 21 февраля дивизия перешла на территорию Левобережной Украины.

После подписания Советской Россией Брестского мира, согласно которому её войска были обязаны покинуть территорию Украины, чехословацкие легионеры ещё неделю, c 7 по 14 марта, продолжали действовать совместно с Украинской советской армией, упорно сдерживая натиск немецких полков в районе Бахмача.

Все усилия Чехословацкого национального совета были направлены на то, чтобы организовать эвакуацию корпуса из России во Францию. Самым коротким маршрутом был морской — через Архангельск и Мурманск, — однако от него отказались из опасений чехов, что корпус может быть перехвачен немцами в случае их перехода в наступление^[5]. Было решено направлять легионеров по Транссибирской железной дороге до Владивостока и далее через Тихий океан в Европу. Сам Масарик 7 марта покинул Россию, оставив указание не вмешиваться во внутрироссийские конфликты^[5].

26 марта 1918 г. в Пензе представители СНК РСФСР (Сталин), Чехословацкого национального совета в России и чехословацкого корпуса подписали соглашение, по которому гарантировалась беспрепятственная отправка чешских подразделений от Пензы к Владивостоку: «…Чехословаки продвигаются не как боевые единицы, а как группа свободных граждан, берущих с собой известное количество оружия для своей самозащиты от покушений со стороны контрреволюционеров… Совет народных комиссаров готов оказать им всякое содействие на территории России при условии их честной и искренней лояльности…» 27 марта в приказе по корпусу № 35 определялся порядок использования этого «известного количества оружия»: «В каждом эшелоне оставить для собственной охраны вооружённую роту численностью в 168 человек, включая унтер-офицеров, и один пулемёт, на каждую винтовку 300, на пулемет 1200 зарядов. Все остальные винтовки и пулемёты, все орудия должны быть сданы русскому правительству в руки особой комиссии в Пензе, состоящей из трёх представителей чехословацкого войска и трёх представителей советской власти…»^[2]. Артиллерийское вооружение в основном было передано красногвардейцам ещё при переходе с Украины в Россию.

На восток отправлялись в 63 составах, по 40 вагонов каждый. Первый эшелон вышел 27 марта и месяц спустя прибыл во Владивосток. К маю 1918 года эшелоны чехословаков растянулись по железной дороге на несколько тысяч километров, от Самары и Екатеринбурга до Владивостока. Наиболее крупные группировки чехословаков находились в районах Пензы — Сызрани — Самары (8 тыс.; пор. Станислав Чечек), Челябинска — Миасса (8,8 тыс.; полк. С. Н. Войцеховский), Новониколаевска — ст. Тайга (4,5 тыс.; кап. Радола Гайда), во Владивостоке (около 14 тыс.; ген. М. К. Дитерихс), а также Петропавловска — Кургана — Омска (кап. Ян Сыровы).

  Чехословацкий корпус во Владивостоке

Бывшая царская армия к лету 1918 года уже прекратила своё существование, в то время как РККА и белые армии только начали формироваться, и зачастую не отличались боеспособностью. Чехословацкий легион оказался чуть ли не единственной боеспособной силой в России, его численность возрасла до 50 тыс. чел. Отношение большевиков к чехословакам из-за этого было настороженным. С другой стороны, несмотря на выраженное чешскими руководителями согласие на частичное разоружение эшелонов, среди самих легионеров оно было воспринято с большим недовольством и стало поводом для враждебного недоверия к большевикам.

Начало конфликта легионеров с советской властью

Тем временем советскому правительству стало известно о секретных переговорах союзников о японской интервенции в Сибири и на Дальнем Востоке. 28 марта, в надежде помешать этому, Троцкий дал согласие Локкарту на общесоюзный десант во Владивостоке. Однако 4 апреля японский адмирал Като без предупреждения союзников высадил во Владивостоке небольшой отряд морской пехоты «для защиты жизни и собственности японских граждан». Советское правительство, подозревая Антанту в двойной игре, потребовало начать новые переговоры о перемене направления эвакуации чехословаков с Владивостока на Архангельск и Мурманск^[5].

Германский генштаб, со своей стороны, также опасался скорого появления на Западном фронте 40-тысячного корпуса, в то время когда у Франции уже иссякали последние людские резервы и на фронт спешно стали отправлять так называемые колониальные войска. Под давлением посла Германии в России графа Мирбаха 21 апреля нарком иностранных дел Чичерин направил телеграмму Красноярскому совету о приостановлении дальнейшего передвижения чехословацких эшелонов на восток:

«Опасаясь японского наступления на Сибирь, Германия решительно требует, чтобы была начата скорая эвакуация немецких пленных из Восточной Сибири в Западную или в Европейскую Россию. Прошу употребить все средства. Чехословацкие отряды не должны передвигаться на восток. Чичерин».

С этого момента темп продвижения чешских эшелонов по Транссибирской железной дороге замедлился, эшелоны постоянно попадали в «пробки», по несколько суток простаивали почти на каждой станции. Из-за очерёдности следования эшелонов у солдат Чешского корпуса часто возникали конфликты с пленными венграми, также отпущенными большевиками по условиям Брестского мира.

Легионеры восприняли это распоряжение как намерение советского правительства выдать их Германии и Австро-Венгрии как бывших военнопленных. В атмосфере взаимного недоверия и подозрительности инциденты были неизбежны. Один из них произошёл 14 мая на станции Челябинск, где встретились эшелон чехословаков и эшелон бывших пленных венгров. Брошенной из венгерского эшелона чугунной ножкой от печки был тяжело ранен чешский солдат Франтишек Духачек. В ответ чехословаки подвергли самосуду виновника - венгра или чеха Иогана Малика. Ему были нанесены несколько штыковых ударов в грудь и шею. Большевистская следственная комиссия, не вдаваясь в подробности инцидента, арестовала чехословацких солдат и потребовала полного разоружения находившихся в городе эшелонов.

17 мая 1918 года чехословаки силой освободили задержанных товарищей, разоружили красногвардейцев и захватили весь городской арсенал (2800 винтовок и артиллерийскую батарею).

Ход событий во время восстания

В такой атмосфере крайнего возбуждения 20 мая 1918 года в Челябинске был проведён Съезд делегатов всех частей Чехословацкого корпуса. На нём для координации действий разрозненных группировок корпуса и установления связи с местными антибольшевистскими организациями был образован Военный Совет и Временный исполнительный комитет съезда чехословацкого войска из трёх начальников эшелонов (поручик С. Чечек, капитан  Р. Гайда, полковник Войцеховский) под председательством члена ЧНС Б. Павлу. Съезд решительно стал на позицию разрыва с большевиками и постановил прекратить сдачу оружия (к этому моменту оружие ещё не было сдано тремя арьергардными полками в районе Пензы) и двигаться «собственным порядком» на Владивосток.

21 мая в Москве были арестованы Макса и Чермак — представители ЧНС — и было отдано распоряжение о полном разоружении и расформировании чехословацких эшелонов. 23 мая заведующий оперативным отделом Народного комиссариата по военным делам Аралов телеграфировал в Пензу: «…Предлагаю немедленно принять срочные меры к задержке, разоружению и расформированию всех эшелонов и частей чехословацкого корпуса как остатка старой регулярной армии. Из личного состава корпуса формируйте красноармейские и рабочие артели…» Арестованные в Москве представители ЧНС приняли требования Троцкого и отдали от лица Т. Масарика приказ о сдаче чехословаками всего оружия, объявив инцидент в Челябинске ошибкой и потребовав немедленного прекращения всякого рода выступлений, которые препятствуют выполнению «национального дела». Легионеры, однако, подчинялись уже лишь своему «Временному исполнительному комитету», избранному съездом. Этот чрезвычайный орган разослал во все эшелоны и части корпуса приказ: «Оружия нигде советам не сдавать, самим столкновений не вызывать, но в случае нападения защищаться, продвижение на восток продолжать собственным порядком».

25 мая последовала телеграмма наркомвоенмора Троцкого^[7] «всем совдепам по линии от Пензы до Омска», которая не оставляла никаких сомнений в решительных намерениях советских властей:

«…Все советы по железной дороге обязаны под страхом тяжкой ответственности разоружить чехословаков. Каждый чехословак, который будет найден вооружённым на железнодорожных линиях, должен быть расстрелян на месте; каждый эшелон, в котором окажется хотя бы один вооружённый, должен быть выгружен из вагонов и заключен в лагерь для военнопленных. Местные военные комиссариаты обязуются немедленно выполнить этот приказ, всякое промедление будет равносильно измене и обрушит на виновных суровую кару. Одновременно посылаю в тыл чехословацким эшелонам надёжные силы, которым поручено проучить неповинующихся. С честными чехословаками, которые сдадут оружие и подчинятся Советской власти, поступить как с братьями и оказать им всяческую поддержку. Всем железнодорожникам сообщается, что ни один вагон с чехословаками не должен продвинуться на восток…
Народный комиссар по военным делам Л. Троцкий.»

— Цитируется по кн. Парфёнова «Гражданская война в Сибири». Стр. 25-26.

25—27 мая в нескольких пунктах нахождения чехословацких эшелонов (станция Марьяновка, Иркутск, Златоуст) произошли стычки с красногвардейцами, пытавшимися разоружить легионеров^[3].

27 мая Войцеховский взял Челябинск.

Чехословаки, разгромив брошенные против них силы Красной гвардии, заняли ещё несколько городов, свергнув в них власть большевиков. Чехословаки стали занимать города, лежащие у них на пути: Петропавловск, Курган, — и открыли себе дорогу на Омск. Другие части вошли в Новониколаевск, Мариинск, Нижнеудинск и Канск (29 мая). В начале июня 1918 года чехословаки вошли в Томск.

29 мая группа Чечека, после кровопролитного боя, длившегося почти сутки, овладела Пензой.

Неподалеку от Самары легионеры разбили советские части (4—5.06.1918) и пробили себе возможность переправы через Волгу. 4 июня Антанта объявляет Чехословацкий корпус частью своих вооружённых сил и заявляет, что будет рассматривать его разоружение как недружественный акт в отношении Антанты. Для совдепии положение усугубляется давлением Германии, не прекращавшей требовать от большевистского правительства разоружения чехословаков. В захваченной чехословаками Самаре 8 июня было организовано первое антибольшевистское правительство — Комитет членов учредительного собрания (Комуч), 23 июня - Временное Сибирское правительство в Омске. Это положило начало формированию других антибольшевистских правительств по всей территории России.

Командир Первой дивизии Станислав Чечек отдал приказ, в котором особенно подчеркнул следующее:

«Наш отряд определён как предшественник союзнических сил и инструкции, получаемые из штаба, имеют единственную цель - построить антинемецкий фронт в России в союзе с целым русским народом и нашими союзниками».

Русские добровольцы Генерального штаба подполковника В. О. Каппеля берут повторно Сызрань (10.07.1918), а Чечек — Кузнецк (15.07.1918). Следующая часть Народной армии КОМУЧа В.О. Каппеля пробивалась через Бугульму к Симбирску (22.07.1918) и вместе они шли на Саратов и Казань. На Урале полковник Войцеховский занял Тюмень, а прапорщик Чила - Екатеринбург (25.07.1918). На востоке генерал Гайда занял Иркутск, (11.07.1918) и позже - Читу.

Быстрота, с какой рухнула на огромных территориях советская власть, образование новых правительств (Сибирь, Самара, Владивосток, Екатеринбург), ориентировавшихся на прежних союзников и желавших создать вместе с ними новый фронт против немцев и большевиков, возбудили надежды, и, с согласия Антанты, основная часть ЧСК вернулась к Волге и Уралу для открытия военных действий против Германии, Австро-Венгрии и союзных им большевиков. Однако отсутствие ожидаемой поддержки со стороны Союзников и белогвардейцев, внутренний кризис в ЧСК и, самое главное — окончание Первой мировой войны победой союзников, побуждали ЧСК оставить антибольшевистский фронт в конце 1918 года.

Под напором превосходящих сил большевиков части Народной армии КОМУЧа оставили 10 сентября Казань, 12 сентября - Симбирск, в начале октября - Сызрань, Ставрополь, Самару. В чехословацких легионах росла неуверенность в необходимости вести бои в Поволжье и на Урале.

1919 год

Уже осенью 1918 года чехословацкие части стали отводиться в тыл и в дальнейшем в боях участия не принимали. Вести о провозглашении независимой Чехословакии усилили желание легионеров вернуться домой. Считая, что большевики и немцы им больше не угрожают, чехи справедливо рассудили, что дальнейшее вмешательство во внутренний конфликт другого государства стоит им немалых жертв, но никак не приближает их основной цели – возвращению в свою свободную страну в качестве её национальной армии. Легионеры стали уходить с фронта. Падение боевого духа легионеров в Сибири не смог остановить даже военный министр Чехословацкой Республики Милан Штефаник во время своей инспекционной проверки в ноябре-декабре 1918 года. Он издал приказ, по которому всем частям Чехословацкого корпуса предписывалось покинуть фронт и передать позиции на линии фронта русским войскам.

С января 1919 года чехословацкие части постепенно собирались обратно к магистрали. В ожидании отъезда домой, чешских легионеров поселили в вагонах. С отправкой союзники не особенно спешили: во Владивостоке ещё не было достаточного количества кораблей, чтобы транспортировать такую массу военнослужащих через два океана. Поэтому Чехословацкому корпусу была поручена охрана Сибирской железной дороги. Фактически это дало возможность руководству корпуса захватить в свои руки весь транспорт. Русские офицеры, которые ещё оставались в корпусе на командных должностях, были удалены или добровольно перешли в армии Сибирского правительства Колчака.

27 января 1919 года командующий Чехословацким войском в России генерал Ян Сыровый издал приказ, объявляющий участок магистрали между Новониколаевском и Иркутском операционным участком Чехословацкого войска.

1 февраля 1919 года ЧСК был переименован в Чехослословацкую армию в России (ЧСА).

4 февраля Сыровый сложил с себя обязанности командующего Западным фронтом войск адмирала Колчака, полностью перейдя под протекторат представителей держав Антанты, в частности – генерала Мориса Жанена. Таким образом, Сибирская железнодорожная магистраль оказалась под контролем чешских легионеров, но фактическим распорядителем на ней являлся главнокомандующий союзными войсками в Сибири и на Дальнем Востоке французский генерал Морис Жанен. Именно он устанавливал порядок передвижения эшелонов и эвакуации воинских частей. В дальнейшем, при отступлении, это обстоятельство создало для белых армий безвыходное положение и сыграло трагическую роль в судьбе адмирала Колчака.

В течение 1919 года боеспособность корпуса продолжала падать. Его части ещё участвовали в охранных и карательных операциях против красных партизан от Новониколаевска до Иркутска, но главным образом их задействовали на хозяйственных работах: ремонт локомотивов, подвижного состава, железнодорожных путей.

Отступление

Во время отступления колчаковских войск из Западной Сибири на восток в конце 1919 — нач. 1920 гг. чехословаки сыграли крайне отрицательную роль, заняв своими многочисленными эшелонами с имуществом и добром, награбленным в России, железнодорожные пути и мешая отходу войск колчаковского Восточного фронта, вынужденным отступать по снегу вдоль магистрали. Ситуацию усугубило повальное бегство гражданского населения из Омска, в ходе которого было отправлено на восток около 300 эшелонов. Чешские легионеры отнимали у беженцев паровозы, топливо и имущество. С наступлением холодов на дорогах образовывались кладбища с замёрзшими и умершими от тифа людьми.

Фактическим заложником чехословаков стал Верховный правитель России адмирал Колчак, эвакуировавшийся из Омска вместе со своим генштабом, канцелярией и золотым запасом России 12 ноября 1919 года, буквально за два дня до сдачи города наступающей Красной армии. Уже в Новониколаевске поезда Колчака упёрлись в эшелоны чехов, и когда Колчак потребовал пропустить его вперёд, он получил отказ, в связи с чем ему пришлось задержаться здесь на две недели, до  4 декабря. 12 декабря в Красноярске Колчаку из восьми эшелонов оставили лишь три, которые продвигались на восток с большими остановками, а в Нижнеудинске, куда Колчак добрался 27 декабря, его поезд задержали ещё почти на две недели. 27 декабря 1919 года командование Чехослословацкой армии, по решению представителей Антанты, приняло на станции Нижнеудинск под свой контроль поезд с частью золотого запаса России. За это время власть в Иркутске, куда направлялся Колчак, в результате вооружённого восстания перешла в руки эсеро-меньшевистского «Политцентра», который потребовал отречения Колчака и безоговорочной передачи власти от колчаковского Совета министров в его руки. Союзники и чехословаки поддержали «Политцентр», поскольку его представители заявили им, что будут продолжать борьбу с большевизмом.

3 января 1920 года Совет министров направил телеграмму Колчаку в Нижнеудинск, в которой Колчаку было предложено отказаться от звания «верховного правителя» в пользу Деникина. Одновременно союзники сообщили Колчаку, что лично он может быть вывезен из Нижнеудинска под охраной союзников (чехов) только в одном вагоне, без собственного конвоя. В тот же день золотой запас был передан под чешскую охрану. Через несколько дней вагон Колчака, расцвеченный союзными флагами, прицепили к хвосту эшелона одного из чешских полков. Остатки личного конвоя Колчака сменили чехи.

Тем временем Иркутский большевистский губком, вышедший из подполья, заставил «Политцентр» предъявить союзному командованию требования о выдаче Колчака, председателя Совета министров колчаковского правительства В. Пепеляева и золотого запаса, угрожая в противном случае взорвать кругобайкальские железнодорожные туннели. «Политцентр» уступил реальной силе и принял это требование. Союзное командование также вынуждено было согласиться, чтобы обеспечить отход своим войскам и выдачей Колчака укрепить позиции эсеровского «Политцентра». Таким образом, 15 января, когда колчаковский вагон прибыл в Иркутск, чешское командование выдало эсеровско-меньшевистскому «Политцентру» адмирала Колчака, В. Пепеляева, которые были помещены под стражу, а также часть «золотого» эшелона.

Нелицеприятно смотрится роль командующего Чехословацкими войсками генерала Я. Сырового в истории с выдачей эсеровскому повстанческому Политцентру в Иркутске адмирала Колчака. Сыровый не только не воспрепятствовал стремлению генерала Женена «выторговать» себе головой Колчака проезд домой, но и приказал своим подчинённым предательски разоружить отряд Скипетрова, посланный Семёновым для подавления восстания эсеров. Вряд ли Сырового волновала судьба эсеровского Политцентра. Однако семёновцы, чего доброго, могли освободить Колчака и золото, лишив тем самым Чехословацкий корпус основного козыря в переговорах с повстанцами.

21 января политическая ситуация в Иркутске уже существенно изменилась в пользу большевиков. «Политцентр» без боя передал власть в Иркутске, а с ней и арестованного адмирала, большевистскому Иркутскому военно-революционному комитету. 7 февраля Колчак и Пепеляев по постановлению Иркутского ВРК были расстреляны.

В тот же день на станции Куйтун под Иркутском было подписано соглашение о перемирии между командованием  5-й Красной армии и чехословацкого корпуса (Ян Сыровый), гарантирующее частям корпуса отход на Дальний Восток и эвакуацию. В отношении российского золотого запаса было условлено, что он будет передан советской стороне после отъезда из Иркутска на восток последнего чехословацкого эшелона. До этой даты действовало перемирие, производился обмен пленными, загружался уголь в локомотивы, составлялись и согласовывались списки русских и чехословацких уполномоченных для сопровождения эшелонов. Передача советским властям эшелона с золотым запасом состоялась 1 марта. В ночь с 1 на 2 марта Иркутск покинули последние чешские эшелоны, и в город вступили регулярные части Красной армии.

Известно, что воины-каппелевцы преподнесли Сыровому в Чите «тридцать серебреников», как Иуде, предавшему своих вчерашних союзников. Вызов Сырового и Женена на дуэль, после гибели Каппеля и Колчака, повторили генерал Войцеховский, атаман Семёнов и другие офицеры белой армии. Ни Сыровый, ни Женен на эти вызовы не ответили. Последним военным эшелонам чехословаков приходилось пробиваться с боями через территории, занятые войсками атамана Семёнова. В конечном итоге, при поддержке союзников, им удалось эвакуироваться в Европу через Владивосток.

Но если посмотреть на ситуацию с другой стороны, то получается, что ни Колчак, ни кто-либо другой из белых военачальников не имел никакого права требовать от командования чехословаков помощи или лояльного к себе отношения. Чешский корпус, оказавшись волей случая втянутым во внутренний конфликт двух противоборствующих сил, не имел никакой мотивации, чтобы выступать в этом конфликте на чьей-либо стороне. Единственной задачей иностранных легионеров было поскорее вернуться на родину, чтобы образовать национальную армию своего государства, созданного при поддержке стран-победительниц, т.е. Антанты. Ни Омское правительство Колчака, ни Забайкальское правительство атамана Семёнова своими действиями никак не способствовали скорейшему достижению этой цели, поэтому командование легионеров не считало себя чем-либо им обязанным.

На 42-х кораблях из Владивостока союзниками было переправлено 72 644 человек (3004 офицеров и 53 455 солдат и прапорщиков Чехословацкой армии). Из России не вернулось более четырёх тысяч человек — погибших и пропавших без вести. Последний эшелон с легионерами вернулся в Чехословакию лишь в ноябре 1920 года. В их числе были будущие чехословацкие генералы и политические деятели: Ян Сыровый, Станислав Чечек, Людвиг Крейчи, Людвиг Свобода, Радола Гайда и другие люди, которые сыграли определяющую роль в становлении Чехословацкого государства. Впоследствии Чехословакия дала приют тысячам русских изгнанников, создав на своей территории благоприятные условия для возникновения крупных культурных центров Русского Зарубежья.

Выводы:

17 мая 1918 года – дата начала мятежа Чехословацкого корпуса - не может считаться датой начала Гражданской войны в России, т.к. к этому времени война между «белыми» и «красными» уже шла на отдельных территориях страны.

Руководство Чехословацкого корпуса ставило своей основной целью скорейшее возвращение в Европу в качестве национальной армии Чехословацкой республики. Белые идеи, равно как и идеи освобождения России от большевизма были глубоко чужды легионерам, и борьба на стороне белых сил за единую Россию не входила в сферу их интересов. Таким образом, чехословацкие легионеры не могут быть однозначно причислены к сознательным борцам с большевизмом в России, называться «белочехами» и вообще участниками Белого Движения.

Исторически неверным, на наш взгляд, является и однозначное причисление воинов Чехословацкого корпуса к «прислужникам» Антанты, которые исполняли на территории России роль её верных наймитов. Подняв мятеж, чехословаки, безусловно, создали условия для свержения советской власти в Сибири и возникновения там других белых правительств. Но в результате они сами оказались лишь заложниками сложившейся ситуации. Красные обвиняли чешских легионеров в развязывании Гражданской войны и помощи белым; белые, в свою очередь, предъявляли им обвинения в предательстве и гибели адмирала Колчака. А военнопленные чехословаки, честно воевавшие на стороне Антанты в период Великой войны, просто хотели вернуться домой, чтобы воспользоваться плодами своей победы. И они имели на это право.

Использованная литература.

1. Восстание Чехословацкого корпуса — Википедия

2. Чехословацкий корпус — Википедия

3. Елена Широкова 17 мая 1918 года началась Гражданская война в России